– Глупости. С этим ты тоже прекрасно справишься. Тебе это
удастся даже лучше, чем Фоме. У тебя все получится!
– Дай бог. Ты только приезжай почаще и интересуйся моими делами.
– Конечно. Буду вырываться к тебе при любом удобном случае.
– Осталось только пожелать, чтобы таких удобных случаев у
тебя было как можно больше, – улыбнулась я.
Через пару минут в комнату зашел Бульдог. Увидев нас, он не
смог скрыть удивления:
– Вы что на полу разлеглись?
– Устали, – пробурчала я. – И вообще, запомни одну вещь: не
смей никогда заходить ко мне без стука.
– Да ладно, Чупа, что ты, в натуре, взъелась, я просто хотел
позвать вас в беседку. Шашлыки готовы.
– Я не знаю, в натуре или не в натуре, но я хочу, чтобы ты
намотал себе на ус то, что я тебе сказала. Ты меня понял?
– Я все понял.
– Это радует. Кстати, а из чего шашлыки?
– Свинина, свежак. Как ты любишь. Я их специально не
обжаривал, чтобы мясо нежнее было. И несколько палочек печеной картошки. Ты же
ее тоже любишь уплетать за обе щеки, – усмехнулся он.
– Я хочу шашлык из осетрины. Мясо – это, конечно, хорошо, я
с удовольствием поем, но почему ты не сделал несколько палочек из осетрины?
– Юлька мне ничего не сказала…
– А при чем тут Юлька? Тебе что, Юлька, что ли, деньги
платит?
– Нет.
– Тогда в следующий раз, прежде чем что-нибудь делать,
уточни у меня.
– Хорошо. Я позову, как будет готово.
Бульдог хлопнул дверью, а я весело подмигнула Юльке:
– Ну как?
– Сногсшибательно! Ты начала входить в роль крутого бандюка.
Слов нет! Бульдог чуть с ума не сошел от страха!
– Я предлагаю пойти поесть шашлычков. Парная свинина – моя
слабость. Особенно с красным вином.
– А как же осетрина? – удивилась Юлька.
– Осетрина тоже неплохо. Пойдем, а то у меня уже слюнки
текут.
Я взяла Юльку за руку и потянула на улицу. Мы добежали до
беседки и включили легкую музыку. Открыв бутылочку французского красного вина
двадцатипятилетней выдержки, я наполнила бокалы. На столе лежали десять палочек
шашлыка из свинины и пять палочек с печеным картофелем.
– За нас! – торжественно произнесла Юлька и до дна осушила
свой бокал.
Я с удовольствием проделала то же самое и посмотрела на
Бульдога. Он с угрюмым выражением лица резал осетрину и что-то напевал под нос.
– Бульдог! – окликнула его я. – Подкрепиться хочешь?
– Щас, только осетрину дорежу, – обрадовался он. Через пять
минут Бульдог принес третий бокал и принялся дегустировать свое творение.
– Класс! Чупа, я же знаю, что ты именно такой шашлык любишь.
Парной, чуть перченый и натертый луковым соком.
– Люблю. Из тебя бы получился отличный повар. Что-что, а уж
готовить ты умеешь.
– А я не только готовить умею, Чупа, просто ты слишком мало
обращаешь на мои способности внимания.
– И какие же это у тебя есть еще способности? –
поинтересовалась я.
– Я, например, трахаюсь хорошо.
Бульдог сощурил глазки и хитро посмотрел на меня.
– Эти способности меня не касаются. На дешевый понт не
возьмешь, – отрезала я. – Пусть их оценивают твои подружки!
– Да ладно, Чупа, я же пошутил. Ты тоже – все сразу в штыки
принимаешь.
– У меня, между прочим, муж умер, и сегодня его похоронили,
а ты решил со мной шутки шутить. Не шутится мне сегодня, понятно!!! У меня
траур! – разозлилась я.
Бульдог замолчал и отвернулся в сторону. Затем он привстал и
насторожился.
– Чупа, по-моему, что-то случилось!
Я проследила за его взглядом и увидела четыре джипа,
принадлежавших моим мальчикам. Они резво мчались прямо к моей даче. Как только
машины затормозили, я вышла навстречу и попыталась выяснить, в чем дело. Мои
ребята собрались в круг и старались не смотреть мне в глаза. Бульдог, почуяв
неладное, встал рядом и слегка приобнял меня за плечи. Я в упор уставилась на
Гарика. Гарик был старшим и просто не имел права что-либо от меня скрывать.
– Гарик, что случилось? Я жду объяснений.
Гарик заметно нервничал. Уходя от ответа, он присел, чтобы
завязать шнурок на ботинке.
– Я не люблю повторять! Что произошло?
– Чупа, понимаешь, здесь такое дело… – заметался он.
– Какое?
– Мы Фому обратно привезли. Он в моем джипе в багажнике
лежит…
– Как это – привезли? Я же сама видела, как вы гроб в землю
опускали…
– Брат его из Риги прилетел. Самолет задержался. Мы уже
стали гроб закапывать, а тут он появился. Ты как раз только отъехала. Брат-то
ведь все-таки родной, не чужой. Ты сама знаешь, что для него Фома как отец был.
В общем, он настоял на том, чтобы мы гроб обратно наверх подняли. Он проститься
с Фомой захотел.
– Как – проститься?
– В лоб поцеловать. В последний раз на него взглянуть. В
общем, сама знаешь. Мы же не звери, решили: пусть брат с братом простится. Гроб
подняли, открыли. А Лешка посмотрел на покойника, затем ему рубашку расстегнул,
потом брюки и как заорет на все кладбище, что это не Фома.
– Он что, совсем идиот?! А кто же там тогда лежал?
Гарик посмотрел на меня глазами, полными ужаса. Затем
потоптался на месте и тихо произнес:
– Чупа! Мы ему поверили. Это и в самом деле не Фома.
– Вы что, совсем спятили?!
Я развернулась, чтобы уйти, но тут увидела подъезжающий к
моей даче «Опель».
– А вот он и сам едет… – пробурчал Гарик.
«Опель» остановился, и из него вышел Лешка, родной брат
Фомы, мой одногодка. Мы не виделись пару лет.
Он жил в Риге и работал переводчиком в какой-то
туристической фирме. С Фомой у него не было ничего общего. Честно говоря, я
даже сомневалась в том, что они произведены на свет одной матерью. Уж больно
разными казались братцы.
