– Ведь тебя же постоянно подстерегает опасность! Мне,
конечно, льстит, что я охраняю столь шикарную женщину, но я прекрасно знаю, чем
ты занимаешься. Возможно, поэтому мне приходится охранять тебя с удвоенным
вниманием. Я хочу уберечь твою жизнь и не хочу закончить так, как мои
предшественники.
– Ладно, верти головой как хочешь.
Через минуту я увидела нечто такое, что заставило меня
вздрогнуть. Жорик с удивлением посмотрел на меня, а я встала как вкопанная,
потеряв способность шевелиться. В открытом уличном кафе сидел Бульдог с той
самой девушкой, с которой он катался на катере. Он пил пиво и казался
совершенно спокойным. Наши взгляды встретились, и у меня остановилось дыхание.
Я постаралась улыбнуться, но улыбка получилась какая-то выстраданная и неестественная.
В сумочке, не переставая, звонил мобильный. Я с трудом заставила себя вытащить
трубку и поднести ее к уху.
– Чупа, это Гарик. Я все взял…
– Ничего не надо, – перебила я Гарика.
– Как – не надо?
– Бульдог сидит напротив меня.
– Где?
– Сейчас тебе Жорик объяснит, куда надо подъехать.
Я передала трубку Жорику и посмотрела на Бульдога.
Он равнодушно перевел взгляд на свою спутницу, не обращая на
меня никакого внимания. Я почувствовала, что сейчас разревусь. Нет, нельзя
распускаться, нужно срочно взять себя в руки!
Жорик передал мне трубку и тихо сказал:
– Гарик едет сюда. Может, отойдем? А то мы встали, мешаем
прохожим…
– Что?
– Я говорю, давай отойдем, а то мешаем.
– Кому? – Мне казалось, что я ничего не слышу.
– Прохожим.
– Пошли они на хрен, все эти прохожие!!! – взорвалась я.
– Чупа, ты в порядке?
– Я всегда в порядке.
Через минуту появился мой «шестисотый». Он резко затормозил,
и на тротуар выскочил неестественно красный Гарик. Подбежав ко мне, он, запыхавшись,
произнес:
– Где?
– Вон, полюбуйся.
Я показала в сторону сидевшего Бульдога. Гарик, словно не
желая верить своим глазам, протер их.
– Точно, Бульдог.
– Он – собственной персоной, – подтвердила я.
– Послушай, Чупа, а что это он борзеет? Смотрит на нас,
будто в первый раз видит!
– Я вообще думаю, что так не уходят с работы, а уж если
увольняются, то обязательно ставят в известность начальство.
– Ну, что делать? Подойти и прострелить ему затылок?
– Гарик, как ты можешь так говорить – ведь он твой хороший
друг.
– Но ведь он тебя предал. Предал нашу семью, наше общаковое
дело. О какой дружбе тут может идти речь!
– Гарик, здесь ты не прав. Бульдог мой телохранитель, но не
член нашей семьи. Ну хорошо, он исчез в лесу, но не появиться и не поставить
нас в известность он просто не имел права.
Пока мы стояли и обсуждали дальнейшие действия, Бульдог
молча встал, взял свою спутницу под руку и вышел из кафе. Я почувствовала, как
закружилась голова и онемела левая рука. Неужели я влюбилась в этого наглого
сукиного сына?! Будь он проклят! Как можно после всего, что у нас было, делать
вид, что он совершенно меня не знает?! Одет он как-то странно – в спортивный
костюм. Бульдог никогда раньше не носил такие вещи. Это совершенно не его
стиль…
Я поняла, что нельзя терять ни минуты, и толкнула Гарика в
бок:
– Приведи его в машину.
– Как скажешь.
Гарик с Жориком направились к Бульдогу, а я села в машину,
открыла окно и стала наблюдать за дальнейшим поворотом событий. Когда мои
ребята подошли к Бульдогу, тот резко развернулся и пошел в противоположную
сторону. Я поняла, что бежать он никуда не собирается.
Бульдог обладает фантастической силой. Если ему что-то не
понравится, он может разозлиться и уложить моих пацанов прямо на асфальт.
Естественно, что Гарик в этом случае не останется в долгу, он достанет пушку и
пристрелит Бульдога. Вот этого-то я и боялась больше всего. В голове не
укладывалось поведение Бульдога. Почему он себя так ведет? Почему не хочет
сесть в машину и объясниться? Я придирчиво оглядела его спутницу. Она была до
смерти напугана, и лицо ее сравнялось по цвету с ярко-красной юбкой,
выглядывающей из-под длинного пиджака, поэтому судить о преимуществах ее
внешности было довольно тяжело.
Я заметила, как в руке у Гарика что-то блеснуло, и я сразу
поняла, что Гарик достал пистолет. Мне захотелось выскочить из машины и громко
закричать, чтобы он не убивал Бульдога, но Гарик словно прочитал мои мысли и
ткнул пистолетом не в Бульдога, а в бок его спутнице.
Сейчас станет ясно, дорожит Бульдог своей спутницей или нет.
Оказалось, что все-таки дорожит. Он что-то сказал свой подруге и направился к
моей машине. Чем ближе он подходил, тем сильнее стучало мое сердце. Хотелось
отправиться на тот свет от стыда, унижения и собственной беспомощности. Я с
трудом взяла себя в руки, и, когда открылась дверь машины, лицо мое было
безразличным.
Бульдог окинул меня свирепым взглядом и сел на заднее
сиденье. Я отодвинулась к окну. Гарик, как всегда, устроился впереди, а Жорик –
рядом с Бульдогом. Когда наш «мерс» тронулся, я посмотрела назад и увидела
одинокую, до смерти испуганную девушку, которая грустно смотрела вслед
отъезжающей машине. Что происходило внутри, она увидеть не могла, так как более
темных тонированных стекол не сыскать во всем Питере.
Гарик повернулся ко мне и зло проговорил:
– Чупа, Бульдог меня заставил изрядно понервничать! Он, я смотрю,
приборзел, гнида! В тачку не хотел идти. Чуть переполох на улице не устроил!
Я взглянула на Бульдога и широко улыбнулась:
– Привет, Бульдог! Или ты у нас теперь другой стал? Может,
тебе теперь здороваться в падлу?
– Привет, – прошипел он сквозь зубы.
– Ты что, не рад?
– Рад… – ответил он безразличным голосом.
– Что-то я особой радости не наблюдаю.
– Что с ним будем дальше делать? – поинтересовался Гарик.
