– Именно пальцем я к тебе и прикоснусь, только смотря каким,
и вообще, Чупа, не заводи меня – ты же знаешь, как красиво я могу тебя убить.
Ни в жизнь никто не догадается, что это я. Если я тебя грохну, то на твое место
встанет Гарик. Надеюсь, что он окажется посговорчивее. Думаешь, я тебя не
узнал, когда увидел вместе с Фомой? Я тебя сразу узнал! Ты поломойка!
– Кто?
– Один раз я приехал к товарищу в гости. На зоне вместе
сидели. Это было в Хабаровске. Мы сняли номер в «Интуристе» и стали гудеть. Я
видел тебя, как ты мыла в этой гостинице туалет. Ты тогда была еще совсем
соплей.
В твоих руках был квоч. Кто бы мог подумать, что из той
ободранки вырастет такая изысканная дама. Помнишь, я ущипнул тебя за твою
костлявую задницу и громко засмеялся. Так это был я. Я очень долго вспоминал,
где мог тебя раньше видеть, и наконец вспомнил. Ты – поломойка, убиравшая
парашу в туалетах. Я сказал это Фоме, но он мне не поверил. Но уж мы-то с тобой
знаем, что я сказал правду! Для меня ты всегда будешь уборщицей! Это для них
всех ты королева, а для меня ты – поломойка!
– Можно подумать, на твоей шее всегда висела золотая цепь
толщиной в палец и ты всегда катался на джипе! Все мы с чего-то начинали, пока
шли к деньгам. Откуда мне знать, может, ты на зоне был петухом.
– Что ты сказала, сучка?! – рассвирепел Бык.
– Что слышал! – Я взяла вазу из чешского стекла и разбила о
стену. Затем схватила осколок и полоснула Быка по шее.
Он отскочил и стал отступать.
– Больно? Пошел вон отсюда, скот! Я всегда умела за себя
постоять. Мне было шестнадцать лет, когда я мыла полы в «Интуристе». Помнишь,
что я сделала, когда ты ущипнул меня за попку?! Я дала тебе классную пощечину и
вызвала охрану. Тебе сделали предупреждение и хотели выселить из гостиницы за
приставание к несовершеннолетним! После этого ты заткнулся и перестал смотреть
в мою сторону. Я всегда умела за себя постоять!!! Точно такую же вазу я разбила
о голову своего отчима, когда он хотел меня изнасиловать!!! А ты всегда был
петухом и всегда им останешься!!! – разошлась я, держа в руках окровавленный
осколок и смахивая слезы.
Бык ошалело смотрел на меня. На его шее красовался глубокий
порез, из которого сочилась кровь.
– Ну что ж, сука, я не хотел, ты сама выпросила!!!
Он достал пистолет и направил на меня. Перед глазами за
считаные секунды пронеслась вся моя жизнь. То, что Бык меня убьет, не вызывало
сомнения. Мне вдруг стало чертовски жаль себя, захотелось подойти к зеркалу и,
как маленькую, погладить себя по голове. Ну почему, почему я не родилась в
нормальной семье? Наверное, все могло бы тогда сложиться по-другому… Наверное,
здорово родиться в такой семье и никогда не драить туалет хлоркой… Я посмотрела
на Быка, смахнула слезу и тихо сказала:
– Стреляй, только не тяни…
– Нет, Чупа, для такой суки, как ты, это будет слишком
легкая смерть. Сначала я хочу тебя трахнуть.
– Трахнуть ты сможешь меня только мертвой! – усмехнулась я.
– Запомни: я никогда не боялась оружия. Поэтому можешь не пугать меня
пистолетом. Если хочешь, стреляй, а нет – так убери пушку.
Бык размахнулся и изо всех сил ударил меня рукояткой
пистолета. Я упала на пол. Бык склонился надо мной и рванул трусики вниз. Я не
растерялась и укусила его за рану на шее. Он заорал, дернулся и приставил
пистолет к моему виску.
– Давай, сука, до встречи в аду, – прошипел Бык и снял
пистолет с предохранителя.
Неожиданно раздался какой-то глухой щелчок, и тело Быка
обрушилось на меня, из его уха текла кровь.
Подняв голову, я увидела бледную Юльку. В одной руке она
держала пистолет, а другой вытирала платком набежавшие слезы. Я скинула Быка и
приподнялась.
– Я убила его? – шепотом спросила Юлька.
– Убила. А что ты ревешь-то?
– Я никогда раньше никого не убивала. С тобой все в порядке?
– В порядке.
Откинув Быка в сторону, я встала с пола. Затем взяла
домашний халат и бросилась к Юльке. Мы обнялись и громко зарыдали.
– А ведь я могла опоздать… – смахнула слезу Юлька.
– Могла… Ерунда, главное – ты успела. Спасибо тебе.
– Всегда рада. Приходите еще, – улыбнулась Юлька.
Я подошла к мертвому Быку и пнула его ногой.
– Знаешь, я всегда знала, что Бык меня недолюбливает, но я
не думала, что тогда в гостинице был он.
– В какой гостинице?
– В шестнадцать лет я мыла в «Интуристе» полы. Один придурок
ущипнул меня за задницу. Я не знала, что это был Бык. Прошло столько лет, а он
меня узнал и обозвал поломойкой. Я не хотела, чтобы кто-то знал о моем прошлом.
– Ерунда, тебе нечего стыдиться. В шестнадцать лет я тоже
мыла полы в заводской столовой, а сейчас вспоминаю об этом с улыбкой на лице.
Если бы я сейчас встретила кого-нибудь из заводчан, которые упорно не хотели
вытирать ноги о чистую тряпку, то, наверное, просто пожалела бы их, и все.
Главное не то, что было с нами раньше, а то, что мы представляем собой сейчас.
От прошлого никогда не надо убегать. Земля круглая, поэтому прошлое будет
постоянно догонять, и еще не раз придется столкнуться с ним лицом к лицу.
Я взяла бутылку виски, разлила ее ровно на две добротные
порции и протянула бокал Юльке. Затем села на пол рядом с телом Быка и
принялась жадно пить. Мне стало легче, и я, посмотрев на Юльку, тихо сказала:
– В шестнадцать лет на меня полез отчим. Он хотел меня
изнасиловать. Я, конечно, не играла в то время в куклы, но до этого никогда не
видела голого мужчину. Я толкнула его, а он был пьян. Отчим упал на железный
штырь и умер. Этот штырь пронзил его голову. Она словно наделась на крючок. Я
вызвала милицию и сказала, что он был пьян и так неудачно упал. Один следак
пытался меня подозревать, но ничего не смог доказать. Это было очень давно, но
все равно часто всплывает в моей памяти…
– Знаешь, если бы у меня был такой отчим, я бы его тоже
убила.
Допив виски, я посмотрела на Юльку и удивленно спросила:
– Послушай, а ты как здесь очутилась? Тебя же Гарик должен
завтра из больницы забрать?
– Я не могла ждать до завтра. Меня, наверное, будет теперь
всю жизнь трясти от больницы. Уж больно много я в ней належалась.
– Ты появилась в самый удачный момент, – улыбнулась я.
