– А вот меня не стоит по голове бить. Я женщина больная, у
меня операция была на мозгах. Поэтому удары переношу плохо. Становлюсь
агрессивной и за последствия не отвечаю. Могу прокусить не только руку, но и
что-нибудь поважнее!
– Я так и понял, что у тебя с головой не в порядке, сука! –
Мужик достал платок и стал перевязывать окровавленную рану. – Вот тварь! –
повторял он.
– Не перевязывай, не поможет, – заявила Юлька.
– Почему?!
– Потому что у тебя начнется заражение, затем сепсис и ты
сдохнешь!
– Ты что несешь?!
– Что слышал! Я как бешеная собака. У меня слюна заразная. В
лучшем случае ампутируют руку.
Тут повернулся один из молодых пацанов и, усмехаясь,
посмотрел на мужика:
– Егорыч, что, наши тетки мирно сидеть не хотят?
– Да вот эта тварь мне руку прокусила, – пожаловался Егорыч.
– Мы-то мирно сидим, а ваш Егорыч руки сует куда не
положено. Беременную женщину по животу бьет. Педик дешевый! – разозлилась
Юлька.
Мы подъехали к кирпичному одноэтажному особняку, и нас вытолкали
из машины.
– Как ты себя чувствуешь? – переживала Юлька.
– Паршиво. Если так дальше будет продолжаться, то я могу
разродиться прямо здесь.
– Терпи. У меня в кармане пушка. Еще немного – и я уложу
этих гадов.
– Ты сможешь?
– Смогу.
Нам не дали договорить и повели в дом. В небольшой комнате с
решетками на окнах нас заставили скинуть шубы и сесть на стулья. Когда я сняла
свою норку, все трое похитителей с удивлением уставились на мой живот.
– Вот это да. Вот это пузо! – произнес Егорыч.
Молодой пацан помялся и тихо спросил:
– А может, вам воды?
– Можно и воды.
Я с жадностью выпила кружку воды и откинулась на спинку
стула. Егорыч обыскал мою шубу и полез в Юлькину. Достав пистолет из кармана,
он внимательно осмотрел его и сунул себе в пиджак.
– Эй, положи на место! Не твое – не трогай, – пыталась
возмутиться Юлька.
– Заткнись! Вот эта с пузом еще тихая, оно и понятно, она за
пузо дрожит. А вот с прооперированной головой у меня сегодня точно выпросит! –
погрозил Егорыч и отобрал у нас мобильные.
Оставив нас одних, похитители закрыли дверь и вышли из
комнаты. Юлька подбежала к окну и попыталась его открыть. У нее ничего не
получилось. Окно было забито, а за окном красовалась мощная решетка.
– Это бесполезно. – Я с грустью посмотрела на Юльку.
– Господи, ну как же нам отсюда выбраться?!
– Боюсь, что никак.
– Чупа, ты, главное, держись, – принялась успокаивать меня
Юлька.
– Я держусь. Просто дышать немного трудно. Ребенок
неспокойно лежит, ножками бьет. – Я жалобно посмотрела на Юльку и тихо
произнесла:
– Я так хотела родить.
– Не говори глупостей. Все будет хорошо!
– Неужели это кто-то из шаховской братвы? Из тех, кто лег на
дно, а теперь решил мстить?!
Неожиданно дверь распахнулась – и в комнату зашел Егорыч. В
его руках была веревка. Он подошел к стулу, на котором сидела Юлька, и привязал
ее руки к спинке. Затем проделал то же самое со мной. После того как Егорыч вышел,
произошло невероятное. Дверь открылась – и на пороге появился Фома. Тот самый
Фома, мой муж, которого мы похоронили почти год назад. Он стоял в домашних
тапочках и банном халате. На груди его красовался внушительных размеров
бриллиантовый крест и золотая цепь толщиной в четверть пальца. Только выглядел
он не совсем свежо, словно долгое время болел или не следил за своим здоровьем.
Какой-то постаревший, похудевший и осунувшийся.
– Привет, Чупа, – произнес он и закурил трубку.
– Здравствуй, Фома.
– Ты не рада нашей встрече? Все-таки столько лет прожили
вместе…
– Вообще-то, я тебя похоронила…
– Не говори ерунды. Ты умная женщина и не могла не поверить
моему придурку братцу, который обнаружил, что хоронят кого-то другого. Ты
знала, что я жив. Ты ждала этой встречи.
– Нет, Фома, нет. Я думала – ты мертв. Насколько я помню, ты
никогда не любил устраивать маскарады.
Фома посмотрел на мой живот и ухмыльнулся:
– Надо же, а ты у нас на сносях. Поздравляю. Долго не
горюешь. Ты похожа на курицу. Толстую, противную курицу, которая готовится
снести яйца. Ты даже дышишь, как курица.
– Я приму это как комплимент. Ты никогда не отличался
хорошим воспитанием.
– Кто счастливчик-отец?
– Бульдог.
– Я знал, что у тебя слабость трахаться с прислугой.
– Бульдог не прислуга. Он был моим телохранителем.
– Это твое мнение. Я его нанял, и я ему платил. Получается,
что он брал свои деньги и вдобавок трахал мою жену. С каких это пор ты стала
торговать своим телом, Чупа?! Наверное, я слишком завысил планку, женившись на
тебе, я забыл, что ты ничего не стоишь.
Фома махнул Егорычу рукой, и тот принес шприц, полный
наркотика. Взяв шприц, Фома вколол себе дозу в вену на ноге, отодвинув носок, и
сразу же улыбнулся блаженной улыбкой.
– На руках что, уже нет живого места? – заметила я.
– Места много, было бы что колоть, – ответил Фома и кинул
шприц на пол.
Я посмотрела на бывшего муженька Фому и тихо спросила:
– Что ты хочешь, Фома?
– Я хочу увидеть смерть женщины, с которой прожил много лет.
– Что я тебе сделала?
– У тебя хватает наглости спросить, что ты сделала?!
– Хватает.
