– Понятно.
– Ну вот, так-то лучше. – Паша откинул меня к стене,
усмехнулся и закрыл дверь.
Я подбежала к двери и громко закричала:
– Ты мне не сказал, сколько времени!
– Тебя это не должно интересовать.
Мне ничего не оставалось делать, как снова лечь на
раскладушку и закрыть глаза. Сколько я так лежала, не имею представления.
Иногда мне казалось, что прошли сутки, затем двое, а может, и того больше. Я
теперь поняла, как сидят узники в камере. Только им хоть баланду приносят, а
мне даже и такой привилегии нет. «Толчок» есть, стол есть, раскладушка тоже
имеется, а вот еду мне никто не носит. Интересно, что за тип этот Павел? Имеет
ли он отношение к убийству блондинчика? Если не имеет, то какого черта он делал
на чердаке с винтовкой в руках и пистолетом в кармане? А может, он находился
там по своим делам? Интересно, какие там могут быть дела, тем более с такой
экипировкой? Блондинчика пытали при помощи ножа и били чем-то тяжелым. У Паши я
не видела ни того ни другого. А вдруг он и в самом деле случайный человек?
Скорее всего, так оно и есть. Если бы Паша имел отношение к
тем, кто подставил меня с блондинчиком, то уже давно сдал бы меня в милицию.
Нет, по-моему, он сам чего-то боится и меня подозревает.
Услышав быстро приближающиеся шаги, я насторожилась.
Открылась дверь, и на пороге появился Павел. Он выглядел
посвежевшим и, кажется, был в отличном расположении духа. Белая майка
подчеркивала его хорошо развитую мускулатуру, а спортивные штаны выделяли мужское
достоинство. На шее висела умопомрачительная золотая цепь, толщиной в четверть
пальца. Сегодня он показался мне особенно привлекательным, хотя не исключено,
что я просто не разглядела его как следует, так как мои глаза никак не могли
привыкнуть к свету.
– Как самочувствие? – улыбнулся он.
– Отвратительно.
– А что так?
– Если тебя сюда посадить, какое у тебя будет самочувствие?
– Крысы по тебе не бегали?
– Что?!
– Я спрашиваю, крыс не видела?
– Каких еще крыс?
– Самых обыкновенных, с огромными зубами. Я сюда вообще
стараюсь никогда не заходить, их здесь целый рассадник. Потраву кидал, капканы
ставил – бесполезно. Ночью пищат, аж в другой комнате слышно. Вот пришел тебя
проведать. Думал, может, крысы тебя уже скушали. Не ожидал, что ты живая, да и
все органы на месте.
Я широко раскрыла глаза. Посмотрела вниз под раскладушку.
Затем перевела безумный взгляд на Пашу. После чего заорала что было сил и
бросилась к двери. Повалив своего мучителя на пол, я выскочила на улицу и села
на крыльцо.
Глаза заболели от яркого солнца. Погода просто чудо. Следом
за мной вышел Паша и сел рядом.
– Что орешь как ненормальная?
– Я больше в чулан не пойду. Сам теперь там спи. Хоть
стреляй – не пойду.
– Столько времени там просидела – и ни хрена, а сейчас орешь
как ошпаренная.
– Я не знала, что там крысы.
Паша посмотрел на часы. Затем резко схватил меня за руку и
потащил в дом.
– Куда ты меня тащишь? – Я постаралась вырваться.
– К телевизору. Хочу тебе кое-что показать. Я уже сегодня
видел. Сейчас повторение будет.
– Не хочу ничего смотреть. Я есть хочу.
– Успеешь. Посмотри, я думаю, что тебе будет довольно
интересно.
Мне пришлось сесть на стул напротив телевизора и ждать чего-то
необычного. На экране появилась заставка программы «Криминал». Я прослушала
информацию о сильном пожаре, нескольких дорожно-транспортных происшествиях,
убийстве крупного бизнесмена и бытовых убийствах.
– Не понимаю, почему ты считаешь, что мне это должно быть
интересно.
– Не торопись. Сейчас ты услышишь то, что вряд ли оставит
тебя равнодушной.
Буквально через несколько секунд на экране вспыхнула
надпись:
«Следователь просит помочь». Затем я увидела свою фотографию
и услышала голос диктора, от которого по телу пробежали мурашки и перехватило
дыхание. «За совершение тяжкого убийства разыскивается Виноградова Жанна
Владимировна, 1973 года рождения…» Дальше все было словно в тумане. Запомнилась
лишь последняя фраза: «У нас имеются данные, что Жанна Виноградова покрасила
волосы в седой цвет, вероятно, для того, чтобы скрыть свой возраст».
Когда передача закончилась, я по-прежнему тупо смотрела на
экран. Я даже не заметила, что Павел выключил телевизор.
– Тебе раньше было лучше.
– Что?
– Я говорю, что на фотографии ты мне понравилась больше.
Можно сказать, что даже очень ничего. Зачем ты покрасила волосы в такой
бестолковый цвет?
– Я их не красила. Я поседела. Такой краски не существует.
Надо много пережить, чтобы стать старухой за один день, – тихо произнесла я.
– Почему же по телику сказали, что ты их покрасила? – не
унимался Павел.
– По телику много что говорят. Например, что я убила
человека, хотя я никогда никого не убивала.
– Да ладно заливать!
– Мне совершенно безразлично, веришь ты или нет. Меня
подставили. В данный момент я больше всего волнуюсь за то, что теперь не смогу
свободно передвигаться по улице. Вдруг кто-нибудь меня опознает и сдаст ментам?
– Зачем далеко ходить, это могу сделать я.
– Что?! – уставилась я на него безумным взглядом.
– Что слышала. Если мне вздумается, я могу тебя сдать
ментам.
– Хорош стукача из себя строить. У тебя тоже рыльце в пушку.
Какого черта ты делал на чердаке, имея при себе столько оружия?!
– А это уже не твоего ума дело. Дергай отсюда, поняла? Дура
седая! Тебя на первом же посту остановят и в ментовку заберут! На тебя розыск
объявили, милочка.
– Ты меня выгоняешь?
– Выгоняю. Топай отсюда, пока не пристрелил. Надоела со
своими дурацкими вопросами.
Я встала, достала из кармана резинку и собрала волосы в
пучок. Затем оглядела свою футболку, забрызганную кровью, и произнесла:
– Хорошо, я уйду. Только дай мне какую-нибудь футболку. Я не
могу идти в таком виде.
