– Нет, просто воры в законе не очень жалуют ловеласов и
«лохмачей» и зачастую очищают свои дома. Тебе этого не понять. Ты на зоне не
сидела, воровских понятий не знаешь.
– А ты сидел?
– Да, я был один раз судим.
– За что?
– Вооруженный грабеж.
– Именно там ты узнал воровские законы?
– Нет, их мне довелось узнать раньше. Я сейчас свое прошлое
ворошить не желаю, мы говорим о тебе. Главная цель «лохмачей» – психологически
сломать жертву и втянуть ее в конкретную работу для организации. Что с тобой и
сделали. Тебя запугали. Тебе хватило изощренно-извращенного,
сексуально-садистского давления. Обошлось без избиения.
– Но ведь меня могли убить?
– Да кому ты нужна!
– Ты так считаешь?
– Убивают крайне редко.
– Но ведь все-таки убивают.
– Некоторые женщины предпочитают быть убитыми, чем
изнасилованными «лохмачами».
– Это упрек?
– Нет. Это так, просто. Убивают лишь тогда, когда слишком
долго не удается сломить сопротивление, и «лохмачи» входят в раж. В таких
случаях погибшая женщина становится без вести пропавшей, так как следы
преступления тщательно маскируются и скрываются.
– Ну а если труп найдут?
– Если труп находят и дело идет к раскрытию, то органам
выдают так называемых «грузовиков».
– Это кто?
– Это подставные фигуры, вынужденные взять на себя убийство.
Как правило, они в чем-то успевают провиниться перед организацией. «Грузовики»
признаются в совершении преступления, попадают в места лишения свободы и
получают льготы со стороны главарей организованной преступности. Тебе повезло,
что «лохмачи» не устроили тебе конвейер.
– Это как?
– За три часа тебя могли изнасиловать от двух до десяти и
более человек. Происходит это в извращенной форме. В результате ты получаешь
жуткую психологическую травму.
– Я и так ее получила. Я боялась своих насильников и
беспрекословно исполняла все их приказания.
– А почему ты не пошла в ментовку после случившегося?
– Любая женщина боится позора, никому не хочется говорить,
что тебя изнасиловали. А меня заманили на эту, как ты говоришь, «пресс-хату» с
помощью любовника. Я боялась, что муж обо всем узнает, и стремилась с помощью
молчания избежать более неприятных последствий. В конце концов, я боялась за
свою жизнь, жизнь мужа, ребенка. Я думаю, что тебе известно о таком факте, как
коррумпированность правоохранительных органов – это когда преступникам удается
«нейтрализовать» заявительницу уже на стадии проверки обстоятельств
надругательства над ней. Оступившись, я попала в настоящую волчью яму, а
выбраться из нее практически невозможно.
– Это понятно, в такие ловушки попадают не только
легкомысленные дамочки вроде тебя, но и вполне матерые хищники.
– Гадко все это, настолько гадко, что жить больше не
хочется. Я тебя, наверное, утомила своим рассказом?
– Почему? Нет. Я все равно пока не сплю.
– Завтра я уйду и не буду тебя больше беспокоить.
– Куда? Искать «лохмачей»? – усмехнулся Павел.
– Нет, в первую очередь я найду Галку. Она как миленькая
выложит интересующую меня информацию. Ладно, я пошла спать.
– Иди, – задумчиво произнес мой знакомый и повернулся на
другой бок.
Я пошла к себе в комнату и легла на кровать. Мысли путались.
Ловелас, «лохмачи», воры в законе! Какая я дура, что так глупо позволила
подставить себя и свою семью! Да, начинать нужно с Галки. Закрыв глаза, я сама
не заметила, как погрузилась в сон.
Проснулась оттого, что услышала чьи-то голоса. Быть может,
мне показалось? Ведь в доме больше никого нет… Я подошла к окну. На улице
начинало светать. Прислушавшись, я догадалась, что голоса доносятся с улицы.
Если не ошибаюсь, говорит Павел и кто-то еще. Разговор идет
на повышенных тонах. Я тихонько подкралась к двери, встала за створкой и
выглянула в щелку.
Рядом с крыльцом сидел Павел, вернее, полулежал на земле.
Около него стоял незнакомый мужик лет сорока. Одной рукой он держал Павла за
шиворот, а в другой у него был пистолет. Чуть поодаль виднелась заляпанная
грязью тачка. В ней никого не было. Понятно, незнакомец приехал сюда ночью на
машине и что-то требует от Павла. Меня слегка затрясло, но я все же осталась у
двери.
– Я в последний раз тебя спрашиваю, где бабки? – Голос
незнакомца не предвещал ничего хорошего.
– Я их истратил.
– Скажи на милость, как за сутки можно истратить пятнадцать
тысяч долларов?
– Гарик, ты же меня знаешь, я отработаю эти деньги, –
произнес Павел.
– Почему ты их не отработал сразу?
– Не смог. Я же тебе говорю, в тот день в доме, где живет
наш клиент, произошло убийство. Ментов понаехало немерено. Хлопнули какого-то
мужика. Я в это время был на чердаке, готовился к заданию. Уже винтовку в руках
держал.
Вдруг слышу рев сирен. Менты бы в любом случае чердак стали
чистить. Какое на хрен задание?! Я все сложил и ушел оттуда к чертовой матери!
– Но тебе же дали аванс, пятнашку баксов.
– Я же тебе говорю, что на днях отработаю эти деньги. Пусть
все успокоится.
– Я не знаю, что ты собираешься делать, но заказчик хотел,
чтобы его просьба была выполнена именно в тот день. Есть закон – подчиняться
воле и желаниям заказчика. Даже стихийное бедствие не может помешать исполнению
заказа, а ты тележишь про каких-то ментов. Надо было срочно сделать работу и
уматывать.
– Я бы не уложился по времени.
– Раз не уложился, тогда гони деньги обратно. Заказчик
недоволен.
– Хорошо. Убери пушку. Получишь ты свои деньги, хрен с
тобой. Вернее, не твои, а заказчика.
– Только пятнашка его уже не устроит.
– Как это – не устроит?
– Молча. Ты, Паша, дело запорол, значит, отдавай бабки с
процентами. Гони двадцатку, и тебе простят твой косяк.
– Гарик, ты, по-моему, вколол себе слишком большую дозу
героина. Какая на хер двадцатка?
