– Кому как. Знаешь, сколько себя помню, я стрелял в тире.
Еще пацаном наворую денег и бегу просаживать их в тир. Позже хозяин тира меня
приметил и разрешил стрелять бесплатно. Правда, за это я должен был каждый
вечер драить полы и собирать простреленные патроны. Другие пацаны в войнушку
играли, в казаки-разбойники, а я как помешанный бежал в тир. Для меня это было
так же важно, как для тебя – театр. Я дышал там полной грудью. Иногда мне
оставляли ключи на ночь. Я развешивал мишени и стрелял. Очень скоро результат
превзошел все ожидания. Я попадал в одни десятки. Так и прошло мое детство. А
потом нужно было искать свое место под солнцем. Не хотелось пахать за зарплату,
на дядю.
Захотелось легких денег. Я попал в криминальную группировку.
Был молодой, глупый. Пошел на дело. В результате меня подставили, получил
судимость. Вышел из зоны и не знал, куда идти. Прошел мимо тира, сердце
застучало…
Мои знакомые взяли как-то раз меня на охоту. И чуть от
удивления не попадали. Я мог в любого зверя попасть с самого дальнего
расстояния. Чуть было даже охотником не заделался. Один раз прихожу в тир, а
хозяин тира сообщает, что мной интересуется один человек. Подходит старикашка и
говорит, что уже давно следит за тем, как я стреляю. Пошли в ресторан,
посидели. Тут он мне свои карты и раскрыл. Оказывается, этот старикашка и есть
самый что ни на есть профессиональный киллер. Только для такой работы он,
оказывается, слишком старый. А у меня здесь, как назло, девушку любимую
изнасиловали.
– У тебя была любимая девушка?
– Конечно, а как же без нее. Она училась в университете на
биологическом факультете. Умная была и скромная. Жили на одной лестничной
площадке. В тот вечер я не успел ее встретить. Застрял в тире. Она возвращалась
поздно вечером домой, а какой-то подонок ткнул ей нож в спину и надругался над
ней как хотел. После чего убил и в канализационный люк засунул. Я об этом
узнал, хотел вены себе перерезать, а затем одумался. Нашел, кто это сделал, но
в милицию его не сдал, а собственными руками задушил.
Естественно, меня сразу под суд. Старичок этот меня в тюрьму
не отдал, вытащил, но при одном условии, что я стану делать то, что он скажет.
Он купил мне классный спортивный костюм, винтовку, и начались тренировки. Так я
стал убивать. Учитель брал заказ, а я его выполнял. Его клиенты думали, что он
по-прежнему работает один. Меня он никому не показывал. Снял для меня квартиру.
Привозил девочек из фирм досуга для того, чтобы у меня не было серьезных
увлечений. Деньги за заказ брал себе, мне мало давал, но все равно не обижал.
Мне хватало. До сих пор первый заказ перед глазами стоит.
Нужно было убрать человека, который из микроавтобуса торговал цветами. Я думал,
что просто умру от страха. Мы сидели со старикашкой в старой, еле дышавшей
тачке. Он за рулем, а у меня в руках – винтовка. Наша машина должна была на
малой скорости проехать мимо микроавтобуса, припаркованного на площади. А мне
нужно было умудриться попасть в этого торгаша. Я боялся, что не получится,
нервничал. Затем представил, что это тир, а торгаш – мишень, и моментально
настроился. Голова для меня была десяткой, и я произвел ровно три выстрела –
все в голову. Три раза в десятку попал. Старикашка надавил на газ, мы проехали
пару кварталов, затем бросили машину. Пересели на «Опель» и благополучно добрались
до дома.
Старикашка отпоил меня водкой, а то руки от напряжения
тряслись, да и лицо этого торгаша постоянно возникало перед глазами. Водка,
собственно, меня и спасла, да девочки из фирмы досуга. А потом каких только
заказов не было! Но я их все помню, до одного. Затем старикашка умер. Перед
смертью он отдал мне свой блокнот с нужными людьми и передал дело.
– А куда же ты деньги девал?
– Поставил памятник той самой девушке. Да не простой
памятник, а такой, что любой криминал позавидует. Шикарное место купил на
Ваганьковском. Люди до сих пор ходят и ахают, думают, что это дочка крупного
авторитета похоронена.
– У тебя нет постоянного места жительства?
– При моей профессии это не положено. А вот кое-какую
недвижимость за границей я прикупил. У меня брат живет в Испании. В общем,
присмотрел мне хорошее бунгало. Правда, оформил я его на брата, так как у меня
судимость. Там же тачка классная стоит. Да и кое-какой капитал имеется. Брат
открыл счет в швейцарском банке, но, естественно, на свое имя.
– Ты что, собираешься свалить в Испанию?
– Я думаю, что мы должны это сделать вместе.
– Не знала, что киллеры в нашей стране относятся к столь
богатым слоям населения.
– Это бред. Вообще-то киллер беден, как учитель или врач. Но
я не простой киллер, а профессионал. На меня всегда есть спрос. Я стреляю без
промаха и с дальнего расстояния. Это очень ценится. Таких, как я, единицы. А
пешек, готовых уцепиться за любую работу, – целая куча. Они бегают и ищут, где
что можно сделать. Мое отличие состоит в том, что я никого не ищу. Заказчики
ищут меня сами.
– В твоей жизни после той девушки так и не было серьезных
чувств?
– Нет.
– Только девочки из фирмы досуга?
– Только девочки, – улыбнулся Пашка. – Послушай, а ты, между
прочим, ненормальная.
– Почему ты так решил?
– Ты дважды спасла мне жизнь и перехватила у меня заказ.
Хитрая бестия!
– Ты хочешь сказать, что я отняла у тебя твою двадцатку?
– Я бы получил за это тридцать.
– Мне хватило и двадцати. Я же птица не твоего полета.
– Что ты почувствовала, когда убивала?
– Дикое желание убить побыстрее.
– Это потому, что ты знала, кого убиваешь. Ты ненавидела
свою жертву заранее, даже ни разу ее не увидев.
– Конечно. Как я могла к ней относиться по-другому? Эта
жертва хотела тебя убить. А что ты чувствуешь, когда убиваешь людей? Ведь ты
часто убиваешь тех, кого ни разу не видел.
– Что я чувствую? Наверное, ничего. Мне кажется, что я уже
разучился что-либо чувствовать. Может быть, собственное ничтожество и ненависть
к себе. А еще я часто вспоминаю своего учителя, и тогда в моей душе становится
так гадко, что хочется плюнуть самому себе в лицо.
– Пашка, мы с тобой жуткие грешники. Скажи, куда мы попадем,
когда отправимся на тот свет?
– Конечно же, в ад. А так как мы не просто грешники, а
великие грешники, то должны там страшно страдать. Нас будут бить черти.
– Чем же они нас будут бить?
– Розгами, конечно, чем же еще?
