Пашка помог мне подняться и усадил на лавочку.
– Надо уходить, а то кто-нибудь может пройти мимо и увидеть
труп.
От слова «труп» я чуть не подскочила. В моей голове не
укладывалось, как это Галька может быть трупом.
– А ты точно ее убил?
– Я стреляю всегда в десятку, ты же знаешь.
Я встала, еще раз оглянулась на Гальку, затем прижалась к
Пашке и громко заплакала.
– А ну-ка, тише. Нужно уходить. Если кто-нибудь ее заметит,
то через пару минут сюда высыпет весь клуб.
Вытерев слезы, я взяла Пашку за руку, и мы пошли к машине.
Когда мы отъехали на приличное расстояние от «Свалки», я посмотрела на Пашку и
грустно произнесла:
– Знаешь, я хотела, чтобы она подтвердила в милиции, что я
не убивала.
– Она бы не подтвердила.
– Мы бы ее заставили.
– Жанна, я же тебе говорю. Она бы не подтвердила. Тебе что,
ее жалко?
– Нет. В свое время она меня не пожалела. Она просто взяла и
растоптала мою жизнь.
Приехав домой, я засунула под язык таблетку валидола и легла
к Пашке на диван, положив голову ему на колени.
– Знаешь, чего я больше всего боюсь?
– Нет.
– Что меня когда-нибудь остановит милиция и потребует
документы. Я знаю, что это обязательно произойдет, правда, не знаю, когда
именно. Как только они узнают, кто я такая, нам придется разлучиться, и вряд ли
уже когда-нибудь мы встретимся.
– Я тоже думаю над этой проблемой. То ли тебе нужно жить под
новым именем и новой фамилией, то ли нанять хорошего адвоката, который
обязательно докажет твою невиновность. А пока надо вообще как можно реже выходить
из дома. Мы очень сильно рискуем, когда выходим куда-нибудь погулять. Жанна,
скажи правду: ты хочешь еще кого-нибудь найти или на этом остановишься?
– Нет, Пашенька, больше у меня нет желания кого-либо искать.
Главная моя находка – это ты.
– Убивать тебе больше тоже никого не хочется?
– Нет. Я наказала тех людей, которые сыграли в этой игре
главные роли, но имя того, кто остался за кулисами, мне, к сожалению, осталось
неизвестно. Я же не смогу уничтожить всю преступную группировку?! Я устранила
видимых игроков в этой грязной игре, а невидимые пусть живут.
– Я рад, что ты это наконец поняла, – улыбнулся Пашка и
поцеловал меня в лоб. Затем он принес зеленку и принялся за мое лечение.
Разрисовав мое лицо в зеленый цвет, Пашка удовлетворенно хмыкнул:
– В таком виде тебя точно никто не узнает.
Зазвонил телефон. Пашка снял трубку и сразу насторожился.
Услышав знакомый голос на другом конце провода, он расслабился и передал трубку
мне.
– Кто это? – поинтересовалась я.
– Маринка.
– У нее что-то случилось?
– По-моему, наоборот. Она показалась мне очень оживленной.
Да возьми же ты трубку, она ждет.
Я подошла к телефону и осторожно спросила:
– Маринка, что-то случилось?
– Случилось! – радостно закричала она. – Я расшифровала
надпись в медальоне Графа.
– Как это?
– Пришлось попотеть в библиотеке. Потом сходила на кафедру и
нашла славного дедулю, доктора исторических наук. Он тоже немножко попотел и
предложил мне свой вариант.
– Говори быстрее, не трави душу.
– В общем, там сказано следующее: «Центральный склеп
мусульманского кладбища, вторая урна справа». Нанесенный рисунок изображает
пустырь со множеством могил. Как ты думаешь, что там находится?
– Маринка, ты золото! Ну конечно же – клад! Я уверена!
– Тогда скажи на милость, почему Граф не положил свой клад в
депозитную ячейку какого-нибудь банка? Мы же цивилизованные люди.
– Значит, он не доверял банкам.
– Ты хочешь сказать, что можно доверять кладбищам? Я не
уверена, что там надежнее, чем в банке.
– Знаешь, только полнейшие идиоты хранят свои деньги и
драгоценности в банке! Банк в любой момент может лопнуть. А вот искать что-то в
склепе на мусульманском кладбище никому не придет в голову!
– Тогда почему он не прятал свои сбережения дома? Или
где-нибудь на даче?
– Потому что есть одна хорошая поговорка: «Деньги далеко от
хозяина не ходят». Это аксиома. Если хочешь найти у человека деньги, то
переверни его жилище вверх дном. Граф был не дурак и сделал так, что никто не
знал, где находится клад, кроме него самого. Он же не думал, что его
когда-нибудь убьют и снимут золото. А уж тем более расшифруют надпись в
медальоне. Я и не предполагала, что у меня такая умная подруга!
– Да ладно тебе! Ты тоже заладила – клад, клад! А может, там
и нет никакого клада!
– Говорю тебе, есть. У меня чутье.
– Тогда почему именно на мусульманском кладбище, а не на
Ваганьковском или каком-нибудь другом? Он что – мусульманин?
– Не похож. Значит, у него что-то с этим связано.
– Кстати, а где находится мусульманское кладбище?
– Кажется, надо свернуть с шоссе Энтузиастов в сторону
Нижегородской улицы. Завтра в шесть утра встречаемся у входа на кладбище.
– Ты все-таки думаешь, что мы должны поехать?
– Да просто обязаны! Не можем же мы позволить добру в земле
гнить.
– А если там ничего нет?
– Ну и бог с ним, а проверить все равно надо.
– Тогда почему так рано?
– В шесть утра на кладбище тишина. Чуть позже начнут рыскать
сторожа, шарахаться люди.
– А как же я приеду, если еще метро не работает?
– Марина, ты меня иногда просто убиваешь своей
беспомощностью. Поймай машину.
– Какие машины в шесть утра?! – не унималась она. – Вы лучше
приезжайте с Пашкой ко мне ночевать. Завтра все вместе и поедем.
Я посмотрела на Пашку и обратила внимание, что он совершенно
не слушает разговор, а думает о чем-то другом. В последнее время его явно
что-то беспокоит, но он не желает рассказывать мне о своих проблемах.
– Паша, поехали к Маринке ночевать, – обратилась я к нему.
