– Вот это да… – разочаровалась Маринка. – А где же
драгоценности?
– Эти иконы стоят побольше любых драгоценностей, – перебил
ее Пашка.
Я взяла одну и стала с трепетом вглядываться в светлый лик:
– Паша, а ты в этом что-нибудь понимаешь?
– Не совсем, но то, что это подлинники, я уверен.
Семнадцатый век.
– Какой? – Мы с Маринкой в один голос ахнули.
– Семнадцатый, – повторил он и провел рукой по окладу. – Как
живая. Прямо чудеса какие-то.
– Я вот только не пойму, зачем Граф держал их в земле, а не
продал какому-нибудь антикварщику? – спросила Маринка.
– Ему виднее.
– Послушай, Паша, а если мы продадим эти иконы, то нам
хватит денег, чтобы оправдать меня на суде и признать невиновной?
– Конечно. Этих денег хватит не только на то, чтобы ты
избежала тюрьмы, но и на то, чтобы обеспечить тебе, мне и Маринке достойную жизнь.
Еще и правнукам останется.
– Может, эти иконы показать моему знакомому историку? –
спросила Маринка.
– Умоляю, никакой самодеятельности! – разозлился Пашка. – И
вообще, не смей трепать языком!
– А я и не треплюсь, – обиделась Маринка.
– Позвольте все сделать мне. Я же мужчина, в конце концов. У
меня есть люди, которые должны заинтересоваться иконами.
– Конечно, – обрадовалась я. – Как вы посмотрите на то,
чтобы отметить это дело?
– Положительно! – захлопала в ладоши Маринка. – Давайте
устроим пир. Все-таки такие иконы не каждый день можно найти!
– С вами точно скоро чокнешься или поверишь в чудеса.
Представляю, какими вы были шальными подружками в институте! – засмеялся Пашка.
– Я таких девчонок еще никогда не знал!
– Да уж, – улыбнулась Маринка. – Жанка всегда была
сумасшедшей, пока не вышла замуж. Все только разговоры и были про нее.
– Ладно, девчонки! С вами хорошо, но пора идти по магазинам.
Что вы будете пить?
– «Хеннесси», конечно, что же еще, и не одну, а парочку. А
из еды бери все, что будет попадаться тебе по пути. Или, может быть, все-таки
пойдем в ресторан?
– Нет. Это опасно. Мы и здесь можем неплохо посидеть, –
благоразумно заметил Пашка. – Я сейчас всего накуплю.
– Тогда возьми с собой Маринку. Она не в розыске. Я,
конечно, доверяю твоему вкусу, но Маринка женщина и ей проще выбрать все, что
нужно купить. Сегодня мы должны устроить пир по полной программе. Все-таки
такая находка! Семнадцатый век! Ай да Граф! Ай да молодец! Давайте дуйте, а я
пока отварю картошки и помою полы.
– Слово женщины закон. Давай, Маринка, собирайся, поехали.
Маринка быстро собралась, взяла Пашку за руку и помахала мне
сумочкой.
– Смотри, подружка, уведу, – засмеялась она.
– Черта с два. Тортик не забудьте.
– Купим, – улыбнулся Пашка.
Когда входная дверь закрылась, я набрала полный таз воды и
принялась наводить порядок. Как все-таки здорово, что я опять обрела Маринку и
в мою жизнь вошел Пашка! Такой ласковый и родной! Я вновь захотела жить, любить
и творить. Теперь, когда есть деньги, меня обязательно оправдают. Я продам свой
особняк, потому что никогда не буду в нем счастлива, и куплю хороший дом.
Никакой Испании, мы будем жить здесь, а еще лучше, уедем в другой город, где
нас никто не знает, и заживем припеваючи.
Я принялась отдраивать полы, напевая себе под нос
незатейливую песенку.
Под кроватью моя рука неожиданно наткнулась на небольшой
кожаный портфель. Я достала его и вытерла пыль. Затем открыла и вытащила
несколько конвертов, перетянутых тонкой резинкой. Мое любопытство не знало
границ. Чьи это письма Пашка хранит столь бережно у себя под кроватью?
Наверное, это переписка с той убитой девушкой. Почувствовав глупый укол
ревности, я раскрыла первый конверт и дрожащими руками достала оттуда фотографию.
На фотографии был изображен пожилой, интеллигентный мужчина. А на обратной
стороне – инициалы и возраст. В этом же конверте лежал свернутый листок бумаги.
На нем было дано детальное описание распорядка дня этого мужчины. Все понятно.
Похожий конверт лежал у Пашки в сумке, когда мы с ним познакомились. Там была
фотография Горелина.
Господи, какой же он дурачок! Зачем хранить такие вещи! Их
надо уничтожать. Мне придется сжечь эти конверты, хочет он того или нет.
Никакого возврата к прошлому! Будем жить настоящим! Тем более у нас есть
будущее! Я стала доставать из конвертов фотографии и бросать на пол. На меня
смотрели чужие, незнакомые лица, молодые и не очень, но одно лицо заставило
содрогнуться мое тело и громко закричать. Из последнего конверта выпала фотография
Матвея. Я сразу узнала этот снимок. Его сделала я, когда мы возили нашу дочь в
зоопарк. Как сейчас помню, перед этим мы заехали в парикмахерскую, Матвей
подстригся, а потом мы отправились на Пресню. Гуляли по зоопарку, катали дочь
на каруселях, кормили зебру. Это был один из немногих выходных дней Матвея. Мы
были счастливы в тот день и чудесно провели время.
На обратной стороне написано: Виноградов Матвей Викторович.
Проживает по адресу… Я читала, и мне казалось, что это какое-то недоразумение,
глупый, нехороший сон. Мне пришлось больно ущипнуть себя за щеку, чтобы
поверить в реальность происходящего. Достав листок бумаги, я увидела чертеж
своего особняка и описание распорядка дня моего мужа. Обед, ужин, деловые
встречи и так далее. Откуда же он стрелял? Получается, что из подвала соседнего
дома. Это отчетливо видно на рисунке.
Нет! Это безумие! Это какая-то нелепая ошибка! Пашка не мог!
Он никогда не сделал бы мне плохо. Я ему верю. Я люблю его. Сейчас Пашенька
придет и скажет, что это какое-то недоразумение! Ему подбросили этот конверт,
кто-то хочет нас поссорить, но ведь это невозможно. Мы одно целое. Мы искали
друг друга долгие годы. Нас невозможно разлучить. Сейчас придет мой дорогой
Пашенька и скажет, что это не так. Он не убивал Матвея. Я громко рыдала и
вытирала слезы.
Затем я положила фотографию Матвея в конверт и сунула в
карман. Хотела встать, но споткнулась о таз с водой. Вода разлилась по комнате,
и я заревела еще громче. Сволочи!!! Все против нас! Все! Зачем делать такую
подлость?! Зачем так подставлять Пашеньку? Я верю ему, как самой себе. Если бы
он убил Матвея, то обязательно сказал бы мне об этом.
Положив таблетку валидола под язык, я перешагнула через
большую лужу и вышла на балкон. На соседнем балконе стояла Любка и курила сигарету.
