– Здравствуй, Любонька, – улыбнулась я. – Угости сигареткой.
– Вы же не курите.
– Курю. Ты просто не знаешь. Ты вообще много чего не знаешь.
Любка протянула мне сигарету и равнодушно спросила:
– Вы что, плачете?
– Да так просто.
– С Пашкой что-нибудь?
– Нет. – Я смахнула рукавом слезу и дрожащими руками взяла
сигарету.
Затем чиркнула зажигалкой, но так и не смогла прикурить.
– Давайте я попробую.
– Попробуй, деточка.
Любка прикурила сигарету и отдала ее мне.
– Люба, – сказала я почти шепотом, – ты когда повзрослеешь и
полюбишь, обязательно береги свою любовь. Слышишь, обязательно. Любовь должна
быть с кулаками, понимаешь? За нее надо бороться. Береги любовь…
– А что, мне не нужно взрослеть, я Пашку люблю.
Я не обратила на ее слова никакого внимания, посмотрела на
часы и со стоном в голосе произнесла:
– Что-то Пашеньки нет. Сейчас Пашенька придет и все мне
объяснит. Все будет хорошо. Я же знаю. Я все умею чувствовать, – говорила я
сама себе.
– Что это он вам должен объяснять?
– Он же любит меня. Он чудный, замечательный мужчина, самый
лучший. Он меня успокоит и даже посмеется над тем, как могло прийти такое мне в
голову. Скажет: «Дура же ты, Жанка! Как ты только такое могла обо мне
подумать?!» А я поглажу его по головке и скажу: «Прости, Пашенька. Ты же всегда
говорил, что дура. Вот я и есть дура».
Люба с ужасом смотрела на меня.
– Жанна, а вы случаем умом не тронулись?
– Нет, Любонька, нет. Сейчас придет Паша и все объяснит.
Я зашла в комнату и подошла к входной двери. Прислушалась –
тихо. Ну почему они так долго?! Ждать не было сил, и я принялась нервно ходить
по комнате из угла в угол. «Пашенька придет и все объяснит», – твердила я себе.
Наконец в дверях стал проворачиваться ключ. Я выбежала в
коридор. Пашка держал в руках здоровенную сумку с продуктами и огромную корзину
алых роз. Маринка – сетку с двумя бутылками «Хеннесси» и роскошный круглый
торт, которым можно было бы запросто накормить человек двадцать, не меньше.
Пашка протянул мне цветы.
– Это тебе.
Не говоря ни слова, я взяла корзину и поставила на стол.
– Держи сумку с продуктами. Маринка здесь чего только не
набрала. Сегодня устраиваем день желудка!
Я взяла сумку и не смогла ее удержать. Содержимое высыпалось
на пол. Я села на корточки и тупо уставилась на дорогие деликатесы.
– Ты лучше посмотри, какой торт! – радостно сказала Маринка.
– Столько магазинов пришлось объехать, чтобы такого красавца найти.
Пашка подошел поближе, сел рядом со мной на пол и посмотрел
мне в глаза:
– Господи, девочка моя! Да на тебе же лица нет. Ты ревела?
Зачем? Что случилось?
Я взглянула на Пашку и тихо прошептала:
– Паша, пожалей меня, как маленькую.
– Что?!
– Пожалей меня, как маленькую.
Пашка взял меня на руки и положил на диван. Сам сел рядом и
стал гладить меня по голове.
– Все хорошо, моя девочка. Все хорошо, моя родненькая. Я же
без тебя не могу. Ты что-то вспомнила? Не надо, не вспоминай. Знаешь, Маринка
ждала меня в машине, а я зашел к знакомому антикварщику. Хороший такой мужичок.
Он очень заинтересовался иконами. Он купит их за наличку. Я договорился, что
завтра мы ему их привезем. Ты рада, девочка моя?
Я лежала, не обращая внимания на его слова. Затем резко
встала и отошла к окну. Потом громко зарыдала, закрыв лицо руками.
– Господи, да что с тобой? Скажи наконец, что случилось? –
Он испуганно смотрел на меня.
– Пашенька, скажи, ты же не убивал Матвея?
– Что?
– Скажи, что ты не убивал Матвея.
– Что ты несешь?
Я пошла в комнату, взяла портфель с фотографиями, опять
споткнулась о таз, сморщилась от боли и кинула портфель Пашке. Он опустил
голову и тихо спросил:
– Откуда это у тебя?
– Нашла под твоей кроватью. Здесь все, кого ты убил. Среди
этих фотографий была фотография Матвея…
Маринка открыла рот и с ужасом схватилась за щеки.
– Скажи, это ты убил Матвея?
– Я не знал, что это Матвей.
– Что? Ты все-таки признаешься в том, что убил моего мужа?
Пашка побледнел и тяжело задышал.
– Я не знал, что это твой Матвей. Для меня это было обычное
убийство, понимаешь?! Я даже не имею понятия, кто его заказал. Все происходило
через посредника. Посредник дал мне этот конверт и аванс. Заказ был нелегкий, и
я тщательно к нему готовился. Я даже не знал, кого убиваю. Директора банка,
крутого или депутата. Мне без разницы. Я получил заказ и его выполнил. Убил его
так же, как и других, пойми. Я не знал тебя, не знал твоего мужа, я выполнял
свою работу. И только в тот момент, когда мы подъехали к твоему особняку, я
понял, что натворил. Мне надо было рассказать тебе все сразу, но я не мог. Я
боялся потерять тебя. Ты – единственное, что осталось у меня в этой жизни, ради
тебя я живу, дышу…
Я почувствовала страшную боль в голове и нарастающий гул в
ушах. Тело непроизвольно задергалось. Это нервные судороги.
– Жанна, может быть, врача? – испугался Пашка.
– Не смей подходить ко мне!!!
Пашка стоял и глазами, полными страдания, смотрел на меня.
Маринка села на стул, заплакала и жалобно произнесла:
– Жанка, успокойся. Пашка и в самом деле ничего не знал. Он
же тогда был с тобой незнаком…
– Заткнись! – зло крикнула я.
Маринка замолчала и заревела еще громче.
– Пашенька, ну хотя бы соври, что ты его не убивал… Может
быть, у меня получится как-то жить с этим дальше… Я постараюсь. Соври.
