Пашка, мой милый Пашка… Неужели я никогда больше не увижу
твои плечи, глаза, губы? Интересно, куда он попал – в ад или рай? Скорее всего,
в ад. Хотя говорят, что даже убийца может все равно попасть в рай. Для этого
необходимо искренне покаяться и попросить прощения у Бога. Пашка осознавал, что
делал, но не каялся. Он заранее знал, что попадет в ад, и готовился к встрече с
чертями.
Пашка вообще никогда не каялся и не верил в Бога.
Получается, что он не христианин. Если верить религии, то люди, отвергающие Бога,
не несут ответственности за свои поступки, зато и умирают они навсегда. Без
другой жизни. Господи, это же так страшно – исчезнуть навсегда.
Неожиданно дверь открылась, и меня повели в комнату для
допроса.
Человек в форме сидел напротив и о чем-то меня расспрашивал.
Я сидела молча, до меня доносились обрывки его фраз. Мне совершенно не хотелось
понимать смысл его слов и отвечать на эти бессмысленные вопросы. Зачем задавать
вопросы?! Зачем?!
Я же не прошу себе оправдания и не пытаюсь скинуть вину со
своих плеч. Я тупо уставилась в потолок, продолжая думать о своем. Наконец я
набрала полный рот воздуха, посмотрела на следователя и глухо произнесла:
– Я ведь даже не знаю его фамилии. Просто Паша. И все.
– За что вы его убили?
– Без причин.
– Вы должны рассказать все подробно! Почему вы это сделали?
– Просто так. Я убила его просто так.
– Не ври. Ты не могла это сделать просто так. Или ты
душевнобольная?
– Я нормальная. Хотя у меня и в самом деле уже давно болит
душа.
– Не переживай. Тебя обследуют на этот счет. – Человек в
форме, кажется, обрадовался тому, что я заговорила, и перешел на «ты».
Вечером был еще один допрос. Я опять молчала и не произнесла
ни слова.
Мне хотелось только одного: чтобы о случившемся не сообщали
моей матери. Я не хотела, чтобы об этом когда-нибудь узнала моя дочь.
Все время, находясь в камере, я думала о Пашке. Если бы он
соврал, все было бы совсем иначе. Но он не захотел этого сделать… Мой родной
любимый киллер. Я полюбила тебя, когда еще не знала о том, что ты убил моего
мужа.
Жизнь подарила мне двух мужчин. Несмотря ни на что, я была
счастлива с ними и всегда буду вспоминать о них с искренней нежностью в сердце.
Больше мое тело никогда не будет знать любви и ласки. Оно навсегда останется
холодным и невостребованным куском льда. Вот уже второй день по моим щекам не
текут слезы.
Говорят, если часто плакать, то можно все выплакать. Так,
наверное, произошло и со мной.
Иногда мне казалось, что я больше не принадлежу себе. Моя
душа была пуста, тело отказывалось подчиняться, а разум не хотел мириться с
происходящим.
Ночью, когда мне удавалось немного вздремнуть, мне
представлялась зона. Женская колония строгого режима. Я отчетливо понимала, что
никогда не смогу приспособиться к столь жестоким условиям. Единственным моим
желанием была смерть. Я хотела ее принять в любом виде и из любых рук. Только
бы не тюрьма…
Мне необходимо дождаться суда и просить смертного приговора.
Впереди опять неизвестность…
Допрос следовал за допросом. И так день за днем, неделя за
неделей.
Люди в форме. Они требуют от меня показаний и перешептываются
о том, что перед ними сидит жена банкира, вернее, вдова банкира.
Однажды я посмотрела на них, вытерла слезы и тихо сказала:
– Мне очень плохо… Наверное, это невроз. У жен новых русских
вроде бы все есть, внешнее благополучие… а в душе вечная мука. Мой муж был
известным банкиром и очень много времени отдавал работе. Я знаю, что он все же
любил меня, иначе не стал бы терпеть все концерты, которые я ему закатывала. Я
встречала его каждый раз с кислой физиономией. И каждый раз находила для себя
различные оправдания. Мне хорошо известно, что он спал со своей секретаршей,
иногда встречался с особами легкого поведения… Через год после свадьбы мне
стало тяжело общаться с другими людьми. У меня была подруга, но я ее бросила.
Когда Матвея убили, в моей жизни появился Пашка. Наверно,
именно с Пашкой я узнала, что такое настоящее женское счастье. Нам пришлось
преодолеть много трудностей, прежде чем мы соединились. Дважды я спасала ему
жизнь, а в третий раз ее отняла…
– Но почему?! – не сдержался следователь. – Я хочу знать
почему? Не убивают же просто так. На то должна быть причина.
– Я убила его просто так, без всякой причины. В тот момент
мне просто захотелось его убить. Если вернуть все назад, то я бы не стала этого
делать. Это порыв.
– Но что-то же побудило вас на этот шаг?
– Это порыв… – произнесла я еле слышно.
– Два убийства. Какое наказание вы бы себе выбрали?
– Смертная казнь. На меньшее я не согласна.
Вернувшись в камеру, я положила голову на железный стол и
просидела неподвижно в течение нескольких часов. Лишь суровый голос за дверью:
«Виноградова, на выход», – заставил меня вздрогнуть. Меня привели в небольшую
комнату, и я стала ждать очередного допроса. Но допроса не последовало. Вместо
следователя в камеру вошел Горелин Виктор. Тот самый широкоплечий красавец,
который так просто отстегнул двадцатку за убийство брата жены. Я не поверила
своим глазам и привстала от удивления.
– Привет, – улыбнулся он и поцеловал мою руку.
– Привет. Как тебя сюда пустили?
– Не знаю. Наверное, я очень сильно захотел сюда пройти, –
засмеялся он. – Как ты себя чувствуешь?
– Неплохо, – соврала я.
– Ты уверена?
– Уверена. А в чем дело?
– Видок у тебя, как в фильме ужасов. Даже вон прядь седая
вылезла…
– Хорошо, что только прядь.
– Как кормят?
– Нормально.
– Тебя послушать, так ты вообще здесь нормально устроилась.
Только вот твой растрепанный вид говорит об обратном.
– Зачем ты пришел?
– Затем, чтобы вызволить тебя отсюда.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Я позвонил твоей подруге по тому самому телефону, который
ты мне оставляла. Она и рассказала мне грустную историю о том, как тебя
угораздило попасть на этот курорт.
