Безудержная, дикая ненависть охватила Джованни. Он обеими руками схватил ятаган и занес его над головой пленника.
Юноша уже было опустил саблю, как вдруг ему на ум пришло пророчество Луны:
«Ты убьешь из ревности, страха и гнева. Я вижу, что ты вот-вот отнимешь четвертую жизнь… из ненависти… ничего не ясно… если это произойдет, твоя душа будет потеряна навсегда».
Руки юноши задрожали. Он вспомнил обо всех страданиях, которые перенес за эти годы, и перед его мысленным взором предстали сцены сражений, грабежа, убийств. Слова старца Симеона вспыхнули у него в мозгу:
«С той самой минуты, когда Каин совершил первое убийство, история человечества была кровавой чередой убийств, вызванных страхом, желанием властвовать и жаждой мести. Христос появился, чтобы разорвать этот порочный круг. У Него было всемогущество Бога, но Он избрал путь смиренного слуги. Даже на кресте Он не проклинал своих мучителей, но говорил: „Отче! Прости им, ибо не знают, что делают“. Он пришел, чтобы показать нам силу прощения, победу любви над ненавистью и страхом».
Душа Джованни разрывалась. Ненависть переполняла его сердце, перед мысленным взором промелькнула могила друзей… Однако слова старца, всплывшие в памяти, парализовали юноше руки. Если он убьет этого человека, продолжится вереница убийств из мести… а если пощадит — многовековой цикл насилия прервется. Но разве можно оставить безнаказанным ужасное преступление? Где найти силы противостоять неудержимому желанию отомстить за смерть друзей?
Никогда раньше Джованни не ощущал столь тяжкого гнета свободной воли.
Он с размаху опустил ятаган.
Глава 83
Человек со шрамом недоуменно уставился на юношу. Клинок перерезал веревки на руках пленника, но не только — сердце Джованни тоже освободилось от пут.
— Ступай прочь, — произнес юноша, его голос дрожал.
— Ты даришь мне жизнь?
Джованни кивнул.
— Почему?
— Потому что я человек. А теперь уходи!
Человек со шрамом, не понимая, пристально смотрел на юношу, затем медленно попятился к входной двери, все еще ожидая удара. Не отводя глаз от Джованни и Юссефа, он отодвинул засов, открыл тяжелую дверь и бросился бежать вниз по переулку.
В глазах Джованни стояли слезы, когда он протянул саблю Юссефу.
— Впервые в жизни я увидел христианина, который поступил так, как велит его религия, — сказал темнокожий великан, обнимая юношу за плечи. — Никогда этого не забуду.
— Давай пойдем туда, куда собирались.
Юссеф и Джованни вернулись в дом Елизара уже после заката солнца. Шаббат завершился, и Есфирь вышла из комнаты поприветствовать жениха. Едва увидев юношу, она замерла и бросила на него пристальный взгляд.
— Что случилось? — спросил Джованни, целуя ее в лоб. — Ты так странно на меня смотришь!
— Ты изменился.
— Что ты имеешь в виду?
— В твоем сердце произошла перемена. Я вижу по твоим глазам.
Слова любимой застали Джованни врасплох.
— Перемена к лучшему или худшему?
— К лучшему. Тень, которая омрачала твою душу с тех пор, как мы повстречались, исчезла.
Джованни взял ее за плечи и посмотрел в глаза.
— Как хорошо ты меня знаешь!
— Что случилось?
— Я никогда тебе не говорил, но на самом деле я отправился в Иерусалим, чтобы совершить возмездие и убить…
Есфирь испуганно вздрогнула, но выслушала рассказ Джованни о том, что случилось днем. Завершив повествование, юноша произнес:
— Ненависть в моей душе исчезла благодаря силе любви, которую ты во мне пробудила. Я хотел убить мерзавца, но не стал этого делать.
Есфирь погладила любимого по щеке.
— Я заметила это по твоему лицу. Увидела, что ты освободился от страданий, которые до сегодняшнего дня печалили взор твоих сияющих глаз. Это самый лучший свадебный подарок, который ты только мог преподнести мне.
Джованни обнял ее.
— Дар Божий, — пробормотал он, целуя девушку.
Рано утром Джованни вышел из дома и, сопровождаемый Иудой, отправился на гору Елеонскую. К тому времени когда они вернулись, стол для свадебной трапезы уже начали накрывать. Гостей, кроме старого раввина, не ждали, но Елизар хотел, чтобы все слуги отведали праздничного угощения вместе с хозяевами. Появился раввин, который тепло приветствовал Джованни и велел ему готовиться к церемонии, которую собирались провести во внутреннем дворике с небольшим фонтаном.
Через час там собралась дюжина слуг. Один из них держал в руках лютню и начал петь. Джованни ждал рядом с раввином, который объяснял ему порядок церемонии.
Неожиданно появился Елизар, ведя дочь за руку. Лицо Есфирь было закрыто белоснежной полупрозрачной вуалью, спадающей до пояса. Под аккомпанемент лютни слуги-иудеи затянули гимн на древнееврейском. Есфирь подошла и села рядом с Джованни. Раввин знаком велел юноше поднять покрывало. Осторожно он открыл лицо невесты. Ее глаза были скромно опущены. Едва закончилось пение, раввин напомнил молодым людям об обязанностях, которые возлагаются на них с этой минуты, а затем прочитал два благословения на древнееврейском языке: одно — над кубком вина, символом радости и достатка, другое — восхваляя Всевышнего. После этого два свидетеля, Сара и Юссеф, поднялись и накинули большой таллиф, молитвенную шаль с кистями по углам и круглым отверстием посредине, на жениха и невесту, пока те пили вино из одного кубка.
Раввин соединил руки Есфирь и Джованни и произнес несколько молитв на древнееврейском языке. Повернулся к Джованни и уже по-итальянски сказал:
— По желанию Господа, Создателя мира, источника благодати, эти мужчина и женщина хотят друг друга и вступают в союз, чтобы стать единым целым. Господь желает разделить с ними, возлюбленными творениями, таинство своей любви и плодородия. Джованни, соединишься ли ты с Есфирь перед Всевышним, дабы исполнить Божественную волю?
Джованни помедлил несколько секунд, затем ответил по-итальянски и по-еврейски:
— Да.
Раввин повернулся к Есфирь и повторил вопрос. Та тоже ответила на двух языках:
— Да.
— Теперь вы муж и жена перед Богом и людьми. Да пребудет с вами Его милость во все дни вашей жизни, пусть она направляет вас в часы бедствий, и да снизойдет на вас Господня благодать.
Джованни повернулся к Есфирь. Она смотрела на него блестящими от слез глазами. Молодоженам казалось, что этот миг продлится вечно.
Пир длился добрых шесть часов. Зимнее солнце уже садилось, когда все встали из-за стола и раввин покинул гостеприимных хозяев.
Сара тщательно и с любовью приготовила покои для первой брачной ночи. Есфирь попросила Джованни присоединиться к ней чуть позже, и потому он сидел с Елизаром в гостиной, пока за ним не пришла служанка. Затем Сара повела его в спальню. Жених с отчаянно бьющимся от волнения сердцем поднялся по ступеням и медленно вступил в комнату. Все было белым: шелковые простыни, одеяла из верблюжьих шкур, занавеси из хлопчатобумажной ткани. Танцующее пламя свечи с жасминовым ароматом освещало огромную кровать в центре комнаты. Есфирь лежала в постели, опираясь спиной на подушки. Ноги девушки были обнажены. Нижнюю часть живота скрывала набедренная повязка из золотистого шелка, а грудь пряталась под полупрозрачным красновато-желтым покрывалом. Распущенные черные волосы были умащены душистым маслом. Небольшая вуаль прикрывала лоб и глаза девушки. Впервые Джованни мог восхититься красотой ее стройной фигуры во всех деталях. Мерцающее в отблесках свечи тело усыпали драгоценности. На левой лодыжке и правом запястье позвякивали изысканные серебряные браслеты тонкой работы. На правой лодыжке был тонкий красный шнурок из кожи, а шею в три ряда обвивало ожерелье из черного жемчуга. Пупок невесты украшал золотой скарабей, а длинные серьги из серебра с жемчугом касались плеч. Джованни долго смотрел на Есфирь, испытывая страстное желание и эстетическое наслаждение одновременно. Никогда еще его взор и душу не очаровывала столь совершенная красота. Юноша снял сандалии, развязал пояс, снял тунику и набедренную повязку. Обнаженный, он медленно шагнул к кровати. Его тело и волосы, также умащенные душистыми маслами, блестели и издавали дивное благоухание. Аромат роз и сирени от тела Эстер смешивался с запахом мускуса и амбры, который исходил от кожи Джованни. Молодожены долго ласкали друг друга, легкими прикосновениями исследуя каждую частичку тела партнера. Затем Джованни осторожно приподнял вуаль, скрывающую темные миндалевидные глаза возлюбленной. Прекрасные, они казались еще больше, чем обычно. Губы Есфирь были накрашены пунцовой помадой.
