— Да, я горжусь моим городом и его основателями. Каждый раз, когда возвращаюсь с Кипра и вижу, как вдали появляются дюжины колоколен, у меня екает сердце.
Елена чувствовала себя уже не так скованно. Она вдруг поняла, что из-за страха перед собственными желаниями держится с Джованни холодно и отчужденно. Девушка посмотрела на него и дружески улыбнулась.
— Я думала о том, что вы сказали мне о платонической любви.
Джованни обрадовался изменившемуся тону девушки, к ним вновь вернулось ощущение близости.
— Неужели? — сказал он, жестом приглашая ее сесть в кресло.
— Да, — продолжила Елена, усаживаясь, — меня удивляет, как чувство, вдохновленное красивым лицом, может привести к подлинной любви к человеку и, более того, к любви к Богу.
— Я не говорил, что первое влечение обязательно приведет к высшей степени любви. Существует такая возможность, но очевидно, что в некоторых случаях людей привлекает только внешность, и они никогда не поднимаются до вершин совершенного чувства.
— А что такое совершенная любовь?
— Это чувство, в котором нет ни капли корысти. Когда человека любят просто так, а не за какие-то качества, например за красоту или за те блага, которые он нам сулит.
— Но когда человек говорит, что влюбился в кого-то с первого взгляда, как можно быть уверенным, что он любит просто так, что его влечет душа возлюбленной, а не только внешность?
Этот вопрос, несомненно, намекал на признание Джованни в любви к Елене, и потому молодой человек несколько смутился и не стал отвечать сразу. Нужно ли увлечь ее в теоретические рассуждения, притворяясь, что ничего не понял, или стоит ответить прямо, обратившись к собственным чувствам? Джованни выбрал последнее.
— Елена, я не могу доказать, что моя любовь настоящая. Я знаю только то, что думаю о вас с той самой минуты, когда впервые увидел, наша встреча наполнила мою жизнь смыслом…
— Но ведь прошло меньше недели! Я не верю, что ваша жизнь могла измениться за такое короткое время!
Джованни зашел слишком далеко, чтобы останавливаться на полпути. Не думая о возможных последствиях подобного признания, он закрыл глаза и произнес:
— Елена, вот уже четыре года я думаю о вас каждый день.
— Что… о чем вы говорите?
— Я впервые увидел вас летним вечером… больше четырех лет назад.
— Я… я не помню, когда нас представили друг другу. Это случилось в Венеции? На Кипре?
— Ни там ни там.
— Но я больше нигде не была. Ни в Риме, ни во Флоренции…
— Неужели?
— Зачем вы окружаете все такой тайной?
Она встала с кресла и, охваченная смятением, подошла к окну. Ей было страшно, что эти слова — не что иное, как попытка ее соблазнить.
Джованни, наоборот, ощущал удивительное спокойствие и уверенность. Признание ничего не будет стоить, зато избавит его от тяжкого бремени.
— Здесь нет никакой тайны, Елена. Я пытаюсь помочь вам вспомнить нашу первую встречу, не огорчив вас.
— Почему же я должна огорчиться? — сердито спросила Елена. — Неужели наша встреча была столь неприятной?
Джованни с печалью взглянул на нее. Он не мог подобрать слова, чтобы признаться в том, что он именно тот бедный крестьянин, который хотел увидеть ее сквозь щели в чердачном полу и жестоко за это поплатился. Вместо слов он нашел жест. Джованни встал, подошел к Елене и медленно снял рубаху, обнажив торс.
Елена замерла от удивления. Джованни повернулся, и она увидела старые шрамы, избороздившие его спину. Было ясно, что когда-то юношу высекли плетьми. Девушка до сих пор ничего не могла понять, но чувствовала, что это каким-то странным образом связано с тягостными для нее воспоминаниями. Вдруг перед ее мысленным взором вновь предстало окровавленное, почти безжизненное тело юного калабрийского крестьянина, которое протащили мимо. Ее душа встрепенулась. Девушка медленно встала и осторожно положила руки на спину Джованни. От прикосновения ее ладоней юношу бросило в дрожь.
Он снова повернулся к ней лицом, в его глазах стояли слезы.
Она посмотрела на него и сдавленно вскрикнула.
Глава 39
— Неужели это вы?
Джованни глядел на нее, не говоря ни слова, его лицо выражало сильнейшую муку.
— Вы приехали сюда из-за меня?
— Да.
Несколько мгновений Елена стояла, ошеломленная, затем бросилась в объятия Джованни, уткнулась в его грудь и обняла изо всех сил. Он крепко сжал ее, по его щекам текли слезы и капали на затылок девушки. Та всхлипывала, не разжимая объятий.
— Джованни, я даже не знала, как вас зовут! Я часто думала о вас. После того, что случилось, чувствовала себя так ужасно…
Она подняла глаза, стараясь поймать его взгляд, и продолжила:
— Теперь я понимаю, почему испытала такое волнение, увидев вас на приеме. У меня было такое чувство, что наши души когда-то встречались. Так оно и оказалось!
— Елена, я столько лет ждал этой минуты!
Они в молчании смотрели друг на друга, их лица были так близки, что Елена закрыла глаза, поднялась на цыпочки и нежно поцеловала юношу. Соприкоснувшись, их губы дрогнули.
Джованни первым разомкнул объятия, он боялся, что Елена задохнется. Еще раз посмотрел на нее, на этот раз в его темных глазах плескалась радость.
— Елена, я так счастлив, так счастлив…
— Итак, синьор Да Скола, — произнесла она, широко улыбаясь, — значит, вы жили в городе и ваш отец торговал лошадьми?
Джованни бросил на нее тревожный взгляд.
— Мое настоящее имя Джованни Траторе. Вы сердитесь на меня за то, что я солгал, чтобы сохранить нашу тайну?
— Конечно нет! Лучше, чтобы здесь никто не знал, кто вы на самом деле.
— Вы не представляете, каким утешением для меня стало письмо, которое вы оставили моему отцу! Я перечитывал его каждый день, хотя помнил наизусть.
Елена молча глядела на него. То, что происходило сейчас, было похоже на волшебную сказку.
— Не могу поверить, что любовь ко мне побудила вас оставить семью и пройти через всю Италию!
— Но это правда.
— Впрочем, вы не особенно торопились!
Джованни весело рассмеялся.
— Так уж случилось! Когда я встретил своего наставника, он потребовал, чтобы я остался с ним по меньшей мере на три года. Если бы вы знали, какие сомнения мучили меня! Я так хотел вновь увидеть вас!
Елена никак не могла свыкнуться с мыслью о том, что он проделал все это — в том числе изучил философию и астрологию — во имя любви к ней. Конечно, ей было приятно, но в то же время она испытывала некоторое неудобство.
