— Если он играет в ИВП, то умеет обращаться с компьютером. Он мог взломать защиту. Или играл против тебя раньше.
Я вздрогнула и искоса посмотрела на него.
— Ты тоже мог взломать защиту. И я могла играть против тебя.
— Но я с тобой не играл. А ты со мной.
Я уставилась на него, пытаясь ухватить какую-то мысль.
— Что ты имел в виду, когда сказал, что твою анкету должны были давным-давно уничтожить?
— Я имел в виду, что на самом деле я никогда в эту игру не играл. Я думал, что система сама уничтожает пассивные файлы.
— Если ты никогда не играл, как ты попал в эту систему?
— Мой приятель был просто помешан на ИВП и убедил меня подать заявку. Я заполнил анкету, но так ни разу и не сыграл. Вместо этого меня отправили в Ирак. А к тому времени, когда я вернулся, я был сыт по горло опасностями и интригами, да еще в реальном мире. Меня больше не интересовала возможность прикончить кого-то или стать трупом в Интернете.
— О!
Я не знала, что еще сказать. Должна ли я спросить его про войну, как там было и что он делает сейчас? Наверное, именно там его глаза стали жесткими, а может быть, они и раньше были такими. Неожиданно я поняла, что слишком много думаю о мужчине, которого едва знаю. Я испытала потрясение, и у меня разбегались мысли, а мозг пытался одновременно переварить мельчайшие крупицы информации, которые он получал. Я всегда так реагирую на стресс: делаю сразу несколько дел. Хорошо, когда речь идет об экзаменах. И отвратительно в данной ситуации. Я вздохнула, твердо решив не сворачивать с намеченного пути.
— У меня сложилось впечатление, что ты неплохо знаешь эту игру.
Он пожал плечами.
— Я же сказал, что мой друг много играл, так что правила мне были известны. А сходить на сайт и прочитать подробности нетрудно.
Звучало вполне разумно, но я видела в его ответах одну прореху.
— Если ты не игрок, как вышло, что ты получил сообщение, касающееся меня?
— Система прислала на мой электронный адрес записку, где говорилось, что на сайте ИВП в разделе пользователей меня ждет сообщение. Я решил, что оно от моего друга, и проверил. Остальное ты знаешь.
Я ему поверила. Но не достаточно для того, чтобы признаться ему, что верю. В тот момент я и самой себе не слишком доверяла.
— Докажи.
— Что доказать? Что я говорю правду? Что не пытаюсь тебя подставить?
Я кивнула. Между нами возникло напряжение, и я испугалась, что вот сейчас он скажет, что ничего не может доказать. Это плохой ответ. Мой ум ученого требовал доказательств. В противном случае я бы поверила ему только потому, что он такой красавчик.
— Хорошо, — произнес он наконец, и я подавила вздох облегчения. Он показал на компьютер. — Помнишь, я говорил про Джейми Тейт?
— И что?
— Посмотри.
Я собиралась отказаться. Я не знала этой женщины и не могла себе представить, какое она имеет отношение ко мне или к смерти Тодда, но на лице морского пехотинца застыло такое мрачное выражение, что я решила не спорить. Я взяла пистолет и подошла к компьютеру. Через минуту я получила несколько ссылок на имя «Джейми Тейт».
— Посмотри вот эту, — сказал он и через мое плечо показал на одну из ссылок.
Я щелкнула мышью и увидела статью.
«18 ноября 2004 года. Бруклин, штат Нью-Йорк.
Вчера днем в своей квартире в Бруклин-Хайтс найдена мертвой тридцативосьмилетняя Джейми Тейт, редактор «Мачизмо паблишинг». Ее обаружил бывший морской пехотинец, майор Мэтью Страйкер. И хотя он отказался прокомментировать случившееся, источники, близкие к расследованию, подтверждают, что он получил сообщение о ее смерти через Интернет. Подробности нам выяснить не удалось, но тот же источник заявил, что пехотинца не подозревают в совершении этого преступления».
На этом статья не заканчивалась, но я больше не хотела читать. Мне было и холодно и жарко сразу, и это ощущение совсем мне не нравилось.
Я заставила себя дышать ровно и, когда мне это удалось, повернулась к нему.
— Как тебя зовут? — спросила я почти шепотом.
— Страйкер, — ответил он. — Мэтью Страйкер.
ГЛАВА 17
— Тебя исключили из числа подозреваемых, — сказала я.
Страйкер кивнул.
— Они могли ошибаться.
— Нет.
Я продолжала смотреть на него.
— Если бы я ее убил, разве я попросил бы тебя прочитать эту статью?
Может, и попросил бы. А может, и нет. Уверенности у меня не было. Я склонила голову набок и, прищурившись, снова посмотрела на Страйкера.
— За нее ты тоже получил деньги?
У него на лице появилось такое выражение, будто я ударила ему под дых.
— Да, — Ответил он. — Двадцать тысяч.
— И что?
— Она все равно умерла, — с усилием выговорил он. — Деньги были потрачены зря.
— Черт возьми, Страйкер. Ты хочешь, чтобы я тебе поверила? Тогда говори правду.
— Правду? Я ничего для нее не сделал. Я решил что это дурацкая шутка или развлекается какой-то извращенец. Думаю, так и было, только я не понимал, насколько он не в себе, пока не получил второе сообщение, в котором говорилось что она убита. Вот тогда я и отправился к ней… но опоздал.
Я закрыла глаза, не в силах видеть его лицо, искаженное болью, но заставила себя продолжать.
— Деньги, — повторила я.
— Их нет. Кое-кто из моих друзей погиб на той войне. У них остались вдовы и дети. — Он посмотрел на меня, и я увидела в его глазах раскаяние. — Я решил, что им деньги нужнее, чем мне. И что они послужат… ну, своего рода воздаянием, что ли.
Я кивнула. Мне казалось, что его боль можно потрогать руками, и я прекратила задавать вопросы. Мне больше нечего было сказать.
— Ты спросила, почему я помчался сюда, чтобы тебе помочь. Именно поэтому. Я не бросился на помощь Джейми. Я не знал. И опоздал.
Страйкер закрыл глаза, а когда открыл их, я увидела, что он снова стал спокойным. И я поверила этому человеку. Больше того, я была рада, что он на моей стороне.
Я потянулась к нему и взяла его за руку, находя утешение в том, что права. Его кожа была грубой, а большие руки — сильными и надежными. Руки воина, как раз то, что мне требовалось.
— Спасибо, — прошептала я.
А потом… проклятие, я разрыдалась.
Страйкер опустился передо мной на колени и притянул к себе, а я прижалась к его плечу. Потом я соскользнула со стула на пол и, продолжая плакать, поудобнее устроилась в его руках. Я плакала от страха, и отчаяния, и горя. Я скорбела о Тодде и обо всем, чего он лишился. О себе и о том, чего могла лишиться я. А еще — об этом человеке, который пришел, чтобы мне помочь.
