— А еще строчка про часы. Ты не забыл? Я, разумеется, прекрасно ее помнила.
— Не волнуйся. Это на первом месте.
— Ненавижу ролики, чтоб им всем пусто было! — вскричал Шон, и мы с Девлином тут же повернулись к нему. Его и без того красное лицо стало пунцовым. — Извините. Но вон та девчонка проскочила прямо перед носом у Епископа. Чуть не перепугала моего старичка до полусмерти. И что ее понесло на дорогу? — У него был такой вид, словно он собирался сказать еще что-то, но сумел взять себя в руки. — Ладно, теперь уже все в порядке.
Он повернулся и посмотрел в ту сторону, куда умчалась девушка, и мне показалось, будто я вижу исходящие от него волны гнева. Я разглядела вдалеке ритмично раскачивающийся светлый хвост на голове, обтягивающие велосипедные шорты и черный топик из лайкры. Обычная красотка с Манхэттена, которая уверена, что законы и правила писаны не для нее.
Я попыталась сосредоточиться на подсказке, но мешали мысли о нахальной девчонке. И вдруг на меня снизошло озарение. Я поняла! Да, все правильно! Иначе и быть не может.
— Девлин, — вскричала я и схватила его за руку. — У меня, конечно, самомнение дай бог каждому, но что, если кусок про часы относится не ко мне?
Девлин покачал головой, явно не понимая, что я имею в виду.
— Все так или иначе крутится вокруг Бродвея, верно? — Я дико огляделась вокруг и наконец нашла то, что искала: большую хромированную вазу, в которой стоял один тюльпан. — Зверь. Чудовище. Что, если имеется в виду «Красавица и Чудовище»? Он останется чудовищем, если не найдет любовь до того момента, как с цветка упадет последний лепесток. Со мной дело обстоит иначе. Я ничем не останусь. Я умру, — сказала я шепотом, чтобы меня не услышал Шон.
— Не зверь, но мертв, — повторил Девлин, явно разделявший мой энтузиазм. — По-моему, ты попала в самую точку.
Я перебралась на другое сиденье и попыталась вытащить вазу из подставки, но она не поддавалась.
— Внутри, — проговорил Девлин, сев рядом со мной.
Я кивнула и вытащила тюльпан. А в следующее мгновение, сама того не желая, засунула внутрь палец и… ничего не нашла. Тогда я посмотрела на Девлина, чувствуя, как меня вновь охватывает паника.
— Уже почти девять. У меня кончается время!
— Ты уверена, что там ничего нет?
— Абсолютно!
— Вы думаете, что ваша подсказка спрятана в вазе? — спросил Шон, оглядываясь через плечо.
— Ничего лучшего нам в голову не приходит, — ответил Девлин. — Но такое впечатление, что там пусто. Вы не против, если я ее сниму и посмотрю получше?
— Если сможете снять, пожалуйста. Девлин открыл складной ножичек, достал из него отвертку и занялся металлической полоской, которая удерживала вазу на месте.
— Черт подери, приделано намертво, — сказал он, пыхтя от усилий. — Так, кажется, немножко ослабил кольцо. Попробуй вытащить вазу.
Я встала на переднее сиденье, схватила вазу за верхнюю часть и потянула. Вытащить ее мне не удалось, но она пошевелилась у меня в руках, и это придало мне уверенности. Девлин еще немного повозился с отверткой, пока я изо всех сил дергала вазу, и наконец она оказалась у меня в руках.
Девлин тут же выхватил ее у меня, перевернул вверх дном и с силой ударил о свое бедро. Я смотрела на него, ничего не понимая, но уже в следующий миг испытала облегчение, когда из вазы вывалился какой-то предмет цилиндрической формы, завернутый в клейкую ленту.
— Дерьмо собачье, — сказала я. — Давай сюда. Он протянул его мне, и я использовала свои великолепные ногти с пользой для дела — испортила лак, зато сумела снять липкую ленту. Я не сразу поняла, что передо мной маленький стаканчик из клуба «Джекил и Хайд», довольно вульгарного ресторана, расположенного в нескольких кварталах от Центрального парка. Внутри, под шариком из ваты, лежала розово-белая капсула, наполненная крошечными гранулами.
Я вытряхнула ее на руку и посмотрела на Девлина.
— Похоже на антигистаминный препарат. Только не говори, что мы все это время пытались спасти меня от приступа сенной лихорадки.
— Я знаю, что ты нервничаешь, — сказал он. — Глотай капсулу.
Мы разговаривали очень тихо, так что вряд ли Шон нас слышал. Более того, я и не хотела, чтобы он услышал, а это означало, что мне приходилось сдерживаться, чтобы не завопить от отчаяния, страха и целой кучи других эмоций, которым нет названия. Проблема состояла в том, что я страдаю от необычной фобии: я боюсь лекарств, и мысль о том, что мне нужно проглотить пилюлю неизвестного происхождения, приводила меня в ужас. Такой сильный, что меня могло вырвать. А тогда пользы от капсулы не будет никакой.
— Просто проглоти эту проклятую штуку, — велел Девлин.
Именно. Конечно. Чего тут сложного? Я уже почти уговорила себя сделать это, когда обнаружила, что мы вернулись на площадь.
— Вот мы и дома, — проговорил Шон и натянул поводья.
Я поймала взгляд Девлина и кивнула. Несомненно, он хотел сказать: «Давай выйдем из повозки, отойдем в сторонку, и ты сможешь спокойно проглотить противоядие». Несмотря на необычную ситуацию, на сердце у меня потеплело. Мне еще никогда не доводилось вот так, без слов, понимать другого человека. Интересно, в чем тут дело? В Девлине? Или просто обстоятельства сложились необычным образом?
Как бы то ни было, Шон слез со своей скамьи на землю и предложил мне руку. Я приподнялась с сиденья, собираясь воспользоваться его помощью. В этот момент я автоматически окинула взглядом толпу у него за спиной, состоящую из туристов и горожан, пришедших покататься или поглазеть на лошадей. Когда Шон взял меня за руку, я увидела совсем неподалеку в толпе отблеск светлых волос. Люди немного расступились, и моему взору предстали велосипедные шорты и топик из лайкры — иными словами, девушка на роликах, которую мы встретили, когда катались в парке.
Она подняла голову, я взглянула ей в лицо, и мир вспыхнул у меня перед глазами ослепительно алыми красками. Девушка-Птица!
И, господи помилуй, она держала в руке пистолет!
— Девлин! — взвыла я и пихнула Шона в грудь.
Он упал на асфальт в тот самый момент, когда из пистолета вылетела пуля, чудом не задев Девлина, который успел броситься на пол повозки.
Я вскрикнула и отпрянула назад, а толпа бросилась врассыпную, давая Девушке-Птице возможность сделать новый выстрел.
Впрочем, мы не стали его дожидаться.
Я забралась на сиденье возницы, схватила поводья и заорала:
— Вперед!
Не похоже на лошадиный язык, но Епископ меня понял и выскочил на улицу.
Раздался треск дерева — это пуля угодила в боковую часть экипажа.
Меня подбрасывало на ухабах, и я то и дело вскрикивала, пока Епископ из последних сил несся к Пятой авеню.
Я даже не успела заметить, когда Девлин оказался рядом со мной.
