— Неплохо, — похвалила я Элли. — Мне кажется, ты уже это делала.
Она улыбнулась еще шире, и я поняла, что она очень собой гордится.
— Давно, — призналась она. — И ты никогда не разрешала мне водить фургон.
Это было правдой. Перед тем как мы купили «инфинити», мы со Стюартом разрешали ей садиться за руль нашей старой «короллы» на парковке возле средней школы. Но пока не выветрился запах новой краски, вряд ли у Элли есть хоть один шанс управлять любимой игрушкой и гордостью Стюарта.
Я показала на открытое пространство, и моя дочь некоторое время ездила кругами, затем сделала несколько восьмерок и наконец дала задний ход и поехала задом по прямой линии.
— Хвастунишка, — сказала я, понимая, что она знает, как я горжусь ее ловкостью.
Элли остановила фургон, затем снова завела двигатель и поехала вперед со скоростью двадцать миль в час. Не сводя глаз с дороги, она сказала так тихо, что я даже не сразу поняла:
— Папа разрешал мне водить машину.
— Что?
Я прекрасно ее слышала, но не могла поверить своим ушам.
— Папа разрешал мне водить машину, — сказала она уже громче, с вызовом, словно ждала, что я начну возмущаться.
Я ослабила ремень безопасности, который внезапно стал меня душить, и повернулась к ней.
— Когда?
Я произнесла это слово очень спокойно, хотя сердце начало отчаянно биться в груди, и не только потому, что Элли вспомнила про Эрика. Не знаю, как я это поняла — наверное, по ее тону, — но у меня возникло подозрение, что сейчас могут возникнуть вопросы, которые она хотела задать мне раньше. Так, понятно. Все-таки она решилась.
— Когда я была маленькой. Думаю, лет в шесть. Он сажал меня на колени и нажимал на педали, потому что я не могла до них дотянуться. Но я сама крутила руль. Он говорил, что это наш с ним секрет.
— Эрик, — прошептала я и покачала головой. — Вот мерзавец!
Эрик обожал тайны. Разные мелочи, о которых знали только он и я. Таким был наш брак — за три месяца до официальной отставки мы обвенчались в маленькой церкви в Клуни. Мы никому ничего не сказали, но эти несколько месяцев до нашей «настоящей» свадьбы стали настоящим приключением.
Он придумывал самые разные вещи — секретные записочки, анонимные подарки. Эти воспоминания были для меня особыми, но после смерти Эрика я стала ценить их еще больше. Я часто жалела, что он умер слишком рано и не успел завести несколько тайн со своей дочерью.
Очевидно, я ошиблась. Мне бы следовало знать, что Эрик ни за что не ушел бы из этого мира, не оставив Элли одно или даже парочку очень особенных воспоминаний. Не в его это характере.
— Мама?
Она нажала на тормоза и остановилась.
И тут я сообразила, что по моим щекам текут слезы.
— Извини, милая. Я очень любила секреты твоего папы. Рада, что у вас с ним тоже был секрет.
Элли поджала губы, и на мгновение мне показалось, что она сейчас тоже расплачется. Когда этого не произошло, я увидела, что у нее слегка подергивается уголок рта, а щеки едва заметно порозовели. И тогда я поняла, что у них был не один секрет, с трудом сдержала улыбку и молча поблагодарила Эрика. Он покинул нас неожиданно, но все равно успел оставить дочери наследство.
Я потянулась к Элли и сжала ее руку. Она ответила мне, затем осторожно высвободилась и снова начала скоблить ногти. Я поняла, что мы добрались до главной проблемы, но промолчала. Рано или поздно она расскажет мне, что ее беспокоит.
Когда Элли снова завела двигатель, я поняла, что, наверное, это произойдет позже. Но она никуда не поехала, оставив двигатель включенным.
— Он имеет к этому какое-то отношение? Я имею в виду папу.
Я ожидала совсем не такого вопроса и обрадовалась, что она задала его рулю, а не мне.
— К этому? Что ты имеешь в виду?
— Ты сама знаешь. Занятия по самообороне. Месса. Ты меня уже довольно давно туда не таскала, и вдруг…
Да, моя дочь совсем не дурочка.
— А с чего ты решила, что это имеет какое-то отношение к твоему отцу?
— Не знаю, — проговорила она, хотя я поняла, что у нее имеется мнение на этот счет. — Понимаешь, я ужасно рада, что мы будем заниматься кикбоксингом, но…
Пожав плечами, она замолчала. Я посмотрела на нее, безуспешно пытаясь понять, что у нее на уме.
— Что?
— Ты делала все эти вещи с папой, — сказала она. — А вчера — с ним.
В груди у меня все сжалось, и я поднесла руку к горлу.
— Ты помнишь? — еле слышно прошептала я.
Мы с Эриком иногда тренировались, когда Элли было примерно столько лет, сколько сейчас Тимми, может, чуть больше. Но когда она подросла, а мы немного попривыкли жить в мире без демонов, эта привычка сама собой отпала. Игры с маленьким ребенком — отличное физическое упражнение, а нам так нравилось быть родителями, что мы попросту забыли о тренировках.
— Немного, — ответила Элли. — Я помню, что иногда вы и мне разрешали поиграть с вами. У меня даже был собственный меч и все такое.
Я знала, что голос у меня будет дрожать, но должна была ей ответить.
— Он и сейчас у тебя есть. — Пластмассовая сабля, которую Эрик купил в магазине игрушек. — Я убрала его вместе со своими вещами. Он где-то в сарае.
Элли обхватила себя руками.
— И зачем начинать все снова? И почему с ним?
— Он друг, и у него есть опыт. Вот и все. — По крайней мере, теперь я поняла, почему Элли так холодно держалась с Ларсоном. Я потянулась к ней и погладила ее по руке. — А что до занятий, я подумала, что нам с тобой неплохо проводить вместе больше времени. Твой папа был бы рад узнать, что ты способна за себя постоять. — Я старательно обошла ее главный вопрос: «Почему?», так как не хотела врать дочери без особой необходимости. — Поверь мне, детка, я никогда не сделаю ничего такого, чтобы испортить твои воспоминания о папе.
— Я знаю. — Она громко всхлипнула. — Просто я очень по нему скучаю.
— Конечно, милая. Я тоже по нему скучаю.
Остаток дня ничем не отличался от обычного воскресенья, хотя, должна признать, мы с Элли были немного более внимательны к Стюарту, чем обычно. Вот что может сотворить с людьми чувство вины.
После обеда Тимми решил поиграть на своем ксилофоне, а Элли аккомпанировала ему на барабане. Мы со Стюартом тоже приняли участие в концерте, выбрав себе сильно замусоленные губные гармошки Тимми. (Поверьте, я бы с радостью обошлась без всего этого, но Тимми принялся вопить: «Мама, ты тоже играй», и я не смогла устоять.) После концерта, купания и чтения «Чика-чика бум-бум» (два раза), «Как динозавры говорят «спокойной ночи»» (один раз) и «Спокойной ночи, луна» (три раза) нам наконец удалось убедить Тимми, что он супермен Джемми и пришла пора ему и медвежонку Бу отправляться в постель, где они смогут сражаться за справедливость и правду — во сне.
