Я почувствовала, что меня начала покидать уверенность в собственных выдающихся умственных способностях.
— А как долго они были выставлены на всеобщее обозрение?
Если известно, что кости, которые хочет получить Горамеш, давно находятся в Сан-Диабло, вряд ли имело смысл искать их в Италии, на Кипре или в Мексике.
— У каждой определенной реликвии свой «стаж», — ответил святой отец. — Некоторые прибыли сюда с отцом Асеведой много веков назад. Другие являются дарами, поступавшими к нам в течение последних нескольких веков. Епископ сделал все возможное, чтобы временное отсутствие реликвий чувствовалось не слишком остро. Как только реставрационные работы будут завершены, реликвии вернутся на свои места наверху. А пока в епископском зале каждую неделю выставляется несколько предметов, и всю коллекцию можно увидеть в Интернете.
Теперь я была уверена, что не найду ничего представляющего интерес для Горамеша среди уже внесенных в каталог предметов, но проверить все равно не мешало. Если честно, я считала, что кости, о которых идет речь, являются одним из недавних поступлений. В этом случае становится понятен неожиданный интерес Горамеша к Сан-Диабло. Что-то прибыло в собор в качестве дара из Мексики, Кипра или Италии. Или из всех трех мест одновременно.
Отец Бен добрался наконец до последней ступени и шагнул на выцветший от времени деревянный пол, дожидаясь, когда я к нему присоединюсь. Я сразу же разглядела тускло освещенные витрины, стоящие вдоль двух стен похожей на пещеру комнаты, подошла к одной из них и сквозь запыленное стекло увидела шесть лежащих в ряд полотняных мешочков, каждый размером с упаковку кофе в полфунта. На них имелись надписи, выполненные каллиграфическим почерком, но с таким невероятным количеством самых разных завитушек, что я не смогла их расшифровать. В следующей витрине я увидела два золотых креста и Библию, которая выглядела так, словно рассыплется в прах, если кто-нибудь чихнет рядом с ней. Рядом лежали другие реликвии и артефакты, и я повернулась к отцу Бену, завороженная этим зрелищем.
— Поразительно, не так ли? — спросил он.
Я не стала с ним спорить.
— Даже подвал производит сильное впечатление.
В стенах из грубого камня торчали металлические держатели, в которые когда-то вставлялись факелы; сейчас же с них свисали тусклые электрические лампочки, наполняя помещение призрачным светом, которому было не под силу победить тени.
Отец Бен улыбнулся.
— Да, здесь действительно особая атмосфера. — Он показал рукой на другую деревянную дверь с надежным на вид запором. — Все наши реликвии представляют огромную ценность, но самые значимые хранятся в специальном помещении за этой дверью.
Я нахмурилась при мысли, что древняя дверь и ржавый замок вряд ли удержат вора, решившего тут поживиться.
Видимо, отец Бен заметил выражение, появившееся у меня на лице, и рассмеялся.
— Мы пытались сохранить дух подвала. За дверью находится еще одна, стальная дверь, а само хранилище снабжено самой современной системой сигнализации. Уверяю вас, наши сокровища в полной безопасности.
— Это хорошо, — сказала я.
И возможно, плохо для меня. Я быстро произнесла безмолвную молитву о том, чтобы кости не оказались запертыми в хранилище. Я могу взломать замок (точнее, могла раньше), но проникнуть в профессионально защищенное помещение? Это мне не под силу.
Тут мне в голову пришел еще один вопрос, и я посмотрела на святого отца.
— А почему коллекция хранится здесь, а не в Ватикане?
Отец Бен ухмыльнулся, и его улыбка показала, как он еще, в сущности, молод.
— Хотите узнать, что мне сказали, когда я приехал в Святую Марию? Или вам интересно, что думаю по этому поводу я сам?
— Разумеется, что думаете вы сами, — ответила я и поняла, что отец Бен нравится мне все больше и больше.
— Реклама, — проговорил он и посмотрел на меня, словно ожидая, что я приду в возбуждение от столь блестящего предположения.
Я пожала плечами, чем, по-видимому, сильно его разочаровала.
— К сожалению, все дело в деньгах, — вздохнув, продолжил он. — Даже когда речь идет о церкви. Требуются пожертвования, залоги, ссуды…
— Которые поступают активнее, если у церкви есть что-нибудь ценное, — договорила я, понимая, что он имеет в виду.
— Точно. Хотя почти во всех приходах имеются свои реликвии, коллекция нашего собора особенная.
— Ну и как, получилось? Я имею в виду, реклама сработала?
— Судя по всему, да, — ответил он. — Именно по этой причине вы здесь.
В конце тоннеля забрезжил свет.
— Материалы, которые еще не внесены в каталоги!
— Ящики, полные реликвий, фамильных ценностей, старых записей крещений. Переписка священников, основавших калифорнийские миссии. Переписка влюбленных, заключивших браки в церкви. Вот такая мешанина. Все чрезвычайно интересное, хотя лишь небольшую часть имеет смысл хранить. И почти ничто из этого не систематизировано.
Мне стало не по себе.
— И сколько таких материалов?
— Примерно триста коробок с документами и еще около двухсот ящиков с самыми разнообразными предметами.
Я с трудом сглотнула.
Мне показалось, что святой отец украдкой ухмыльнулся, но я могла ошибаться. Освещение здесь было ужасным.
— Сколько у вас времени? — спросил он.
— Сегодня? — Я посмотрела на часы. — До двух. Затем мне нужно забрать малыша у няни.
У меня имелись и другие дела, но я решила, что они вряд ли будут интересны отцу Бену.
— Значит, у вас примерно полтора часа, чтобы приступить к делу и хорошенько здесь оглядеться, — сказал он.
Я заметила, что он не стал смотреть на часы, чтобы высчитать имевшееся у меня время.
— На самом деле, думаю, для первого раза больше и не потребуется. — Отец Бен взглянул на меня, и на сей раз я уже не сомневалась, что вижу улыбку на его губах. — Все совсем не так плохо, как кажется. Да, здесь триста коробок с бумагами, но они представлены всего тридцатью пятью благотворителями. Из них только десять преподнесли церкви серьезные дары.
— Хорошо…
Я замолчала, еще не понимая, что он имеет в виду. Десять, конечно, число не слишком большое, но триста коробок все равно стоят в подвале и ждут, когда я ими займусь в надежде отыскать там какой-нибудь смутный намек на Горамеша и его намерения.
Отец Бен сжалился надо мной и пояснил:
— Самые крупные дарители хотели получить возможность снизить налоги, поэтому каждое подношение снабжено кратким описанием входящих в него предметов. — Он поднял руку, словно желая остановить мои возражения (которые я не собиралась высказывать). — Поймите меня правильно, это очень набожные люди. Они сделали свои пожертвования исключительно ради блага церкви. Но даже когда человек смотрит на небеса, его ноги стоят на земле.
