Но теперь наступает момент, когда терзания перевешивают удовольствие.
Пора остановиться.
Она полюбила его. Черт побери, она действительно полюбила его.
Но раз ей не дано сохранить Дэвида навсегда, пусть его не будет вообще. Больше так продолжаться не может.
Ее сердце просто этого не выдержит.
Дэвид проснулся от движения постели. Он открыл глаза и тут же сощурился от света настольной лампы. Джейси сидела рядом, покачиваясь на краю матраса.
Он подвинулся, освобождая ей место, и откинул простыню.
— Иди сюда скорей. Водичка отличная, — шутливо произнес он.
Она улыбнулась, но не двинулась с места, а в ее глазах застыла печаль. В голове у Дэвида зазвенел сигнал тревоги. Ему было знакомо это выражение — он видел его на лице Сьюзен. Только тогда, со Сьюзен, он втайне почувствовал облегчение. Сейчас же, с Джейси, внутри все сжалось.
Он взял ее за руку, надеясь, что ошибается.
— В чем проблема? — Он постарался придать голосу легкомысленное звучание. — Мы превысили твою квоту?
Она поджала губы, и у него мелькнула мысль, что легкомысленный тон — не самый удачный выбор.
— Я не могу больше. — Она встала и обеими руками взлохматила волосы, так что они встали дыбом. — Я думала, что смогу, и мне нравится заниматься с тобой любовью, действительно нравится, но просто я девушка не того типа, которая может так.
Она принялась расхаживать туда и обратно, как будто нуждалась в движении, чтобы сохранить контроль над собой. Дэвид вылез из постели, поймал Джейси, когда она свернула в его сторону, и крепко ухватил за плечи.
— Что значит «так»? Чего ты не можешь?
— Вот этого. — Она повела рукой между ними. Слезы потекли из ее глаз, и Дэвид увидел в них подлинную боль. — Не могу больше обманывать себя, что это обернется чем-то стоящим.
— Для меня это достаточно стоящее, — сказал он, почувствовав, как перехватило горло.
Тяжелые слезы повисли у нее на ресницах. На мгновение их взгляды встретились, однако Джейси тут же отвела взгляд и прошептала:
— Но ведь не навсегда?
Вот оно. Нож, который она поворачивала в его ране. Он может быть только таким, какой есть, но достаточно ли этого для нее? Для Сьюзен оказалось недостаточно.
Он погладил Джейси по щеке, и сердце у него чуть не разорвалось, когда она подняла на него взгляд зеленых, широко распахнутых печальных глаз.
— Дорогая, это зависит от тебя.
— От меня?
— Я хочу больше, чем просто веселого времяпровождения. Черт, Джейси, я хочу тебя.
В ее глазах мелькнула настороженность.
— Но?
— Никаких «но».
Он подошел к балконной двери и бросил взгляд на бьющиеся о берег волны.
— Это что, предложение?
От ее шепота сердце у него сжалось. Он сделал глубокий вдох и повернулся к ней. Он хотел ее. Господи, помоги ему, как он хотел ее. Однако нужно быть честным. Он не был честен со Сьюзен, пытался играть не свою роль — и в результате причинил ей страдания. Он не хотел, чтобы Джейси пострадала из-за того же.
— Мне не нужен дом, мне не нужны дети. Может быть, со временем, но не сейчас. И мне не нужна закладная. Я хочу путешествовать. Я хочу писать. — Он посмотрел ей в глаза. — И если ты хочешь быть рядом, тогда да, это предложение.
Она медленно прижала пальцы к губам.
— Ну, похоже, я была права.
Он не ожидал такого ответа и удивленно посмотрел на нее.
— Насчет чего?
— Насчет «но». — Она не сводила с него взгляда. — Всегда есть «но». Какое уж тут навсегда? Я люблю тебя, Дэвид. Правда, люблю. Но так я не могу. Не могу.
«Люблю». Это слово подталкивало его дать обещание, которого он не мог сдержать. Обещание, что он будет зарабатывать деньги и косить лужайку и порвет билет в Европу. Однако он знал, что ничего этого делать не станет и все кончится тем, что она уйдет, в точности как Сьюзен.
Трудно, ох как трудно было потерять Джейси сейчас, когда она только-только стала принадлежать ему. Эта мысль была невыносима.
Он пробежал пальцами по волосам, подыскивая слова, чтобы убедить ее в том, что, если она будет и дальше цепляться за свои мелкие ценности, это может обернуться для них обоих утратой целого мира. Черт побери, он не хотел терять Джейси из-за ее упрямства.
— Ради Христа, Джес! Забудь о своем плане. Идем со мной. Будешь рисовать на улицах Парижа. Будешь продавать свои картины в галереях Ниццы. Чего ты боишься, черт побери?
— Для тебя это легко, правда? — хрипло спросила она.
— Джейси…
— Правда?
Он кивнул. А что еще ему оставалось делать?
— Да. Легко. Быть собой вообще легко.
— Удачи тебе. Для меня это труднее всего на свете.
Глаза Джейси наполнились слезами, одна слезинка перелилась через край. Внутри у Дэвида все сжалось. Он вцепился в спинку кресла, удерживая себя от того, чтобы подойти к ней и смахнуть слезы.
На ее губах заиграла слабая улыбка.
— Когда мы только встретились, я подумала, что ты псих. Я ошиблась. Ты замечательный.
Голова у него пошла кругом; он впитывал ее слова, точно нектар, хотя и понимал, что в принципе они ничего не изменят.
— Если я такой замечательный, то в чем проблема?
— Ты — это ты, а я — это я. И я не хочу жить той жизнью, какой хочешь ты. Не могу. Больше не могу.
— Ты просто боишься, — возразил Дэвид.
Он не подначивал Джейси. Он хотел, чтобы она поняла. Хотел убедить ее.
— Да, боюсь, — сказала она. — Мне почти тридцать, а я даже не начала обустраивать свою жизнь так, как хочу. Или, может, ты готов истратить часть аванса на то, чтобы купить вместе со мной дом?
Он покачал головой.
— Ну вот мы и пришли. — Она скрестила на груди руки. — Ты хочешь, чтобы я собрала вещички и таскалась за тобой по всему миру, а сам не готов пойти ни на какой компромисс ради меня, да?
— Потому что это не ты.
— О чем ты? — спросила она ледяным тоном.
— Черт возьми, Джейси! Ты же художница. Так и будь художницей.
Ее губы сжались в тонкую ниточку.
— Прекрасно. Буду. Мы купим дом и переделаем гараж в студию. А одну спальню — в твой кабинет. И четыре раза в год будем ездить в какие-нибудь экзотические места вроде Тосканы: ты — с пишущей машинкой, я — с альбомом. — Она уперла руки в бедра. — Разумно звучит? Потому что если нет, значит, не тебе меня осуждать.
Он молчал. Она права. Черт ее побери, она абсолютно права.
