Эмбер глубоко вздохнула, прогоняя из головы мысли о возмездии. У нее не было на это времени. Надо спланировать действия. Они должны отправиться завтра, так чтобы прибытие на остров совпало с наступлением темноты. Это даст им дополнительное прикрытие. На острове в их распоряжении будет три часа для того, чтобы пробраться в центр и вывести спутник из строя. Режим обстрела начинается в два ноль-ноль. Если к полуночи они не возьмут управление в свои руки, Джеймс запустит ракеты.
Эмбер не собиралась проигрывать.
Поэтому день был заполнен разработкой плана и отдыхом. Необходимо было продумать все детали и, насколько возможно, восстановить нормальное самочувствие.
Финн тоже был занят подготовкой. Он с энтузиазмом внедрялся в различные правительственные организации через компьютер, находящийся в кабинете Эмбер, и пытался найти ключи и коды, которые помогли бы ему взломать систему на острове. Если бы кто-то из этих агентств узнал о его набегах на их компьютерные системы и отследил ее компьютер, Эмбер пришлось бы давать серьезные объяснения.
Настала ночь, и Эмбер пошла к себе наверх, одолеваемая мыслями о Брэндоне и Шнелле. Ею владел гнев вперемешку с глубокой печалью. В Управлении многое изменилось. Происходило что-то, чего она не понимала. Эмбер теряла опору в этом мире.
Перед дверью спальни она помедлила, нерешительно протягивая руку к дверной ручке. Она понимала, что ведет себя глупо, и пыталась заставить себя войти. Заснуть. Отдохнуть. Подготовиться.
Ей совсем не хотелось оставаться в одиночестве.
Ладонь ее легла на дверную ручку, но повернуть ее Эмбер не спешила. Вместо этого она оглянулась через плечо на комнату Финна, находящуюся в нескольких шагах от ее спальни. Из-под двери был виден свет. Финн еще не спал, и все же она медлила.
Предыдущей ночью они спали в объятиях друг друга, но не занимались любовью. Ни один из них не хотел переступить черту, начать нечто такое, что никогда не найдет завершения.
Сейчас Эмбер снова хотела пойти к нему, но продолжалаколебаться, страстно желая близости и так же сильно желая избежать ее.
Она все еще стояла в нерешительности, когда открылась дверь и появился Финн в старых тренировочных брюках Брэндона и с зубной щеткой в руке. Увидев ее, он остановился и озабоченно спросил:
– Эмбер? С тобой все хорошо?
– Все отлично.– Она облизала губы и засунула руки глубоко в карманы джинсов.– Нет, неправда. Я вот тут стояла и думала, нужно ли постучать к тебе.
– Да,– сказал он.– Если вопрос в этом, то ответ всегда «да».
Чувствуя себя немного жалкой оттого, что нуждается в его обществе, и в то же время испытывая странную благодарность за то, что он здесь, она пошла вслед за ним.
– Что-то случилось,– сказал Финн, усаживаясь на кровать.
– И да, и нет,– отозвалась Эмбер.
Она уселась рядом с ним, засунув под одеяло босые ноги и прислонившись спиной к спинке кровати.
– Больше да или больше нет?
Эмбер улыбнулась. Она заранее знала, что он сможет улучшить ей настроение, и пока что не ошиблась.
– С нашим заданием ничего не случилось. В этом отношении все идет как запланировано.– Она повернулась к нему.– Узнал сегодня что- нибудь интересное?
Он пожал плечами.
– Кое-что. Есть некоторые соображения относительно системы. Думаю, Уотерман поставил еще одну «заднюю дверь». Вопрос лишь в том, как к ней подобраться.
– Но это ведь хорошо, верно? Значит, даже если Дрейк закрыл одну дверь, мы все-таки сможем войти.
Финн кивнул:
– При условии, что я взломаю систему. Я многое узнал о Берни, побывав на его персональном сайте в главном процессоре АИЛЗ. Не знаю, пригодятся ли какие-то из этих сведений. Данные о его семье, о школе, которую он посещал, о книгах, которые читал. Посмотрим.– Финн нахмурился.– Было одно очень странное сообщение в электронной почте.
Эмбер насторожилась.
– Какое?
– Проект, который Берни собирался послать кому-то по фамилии Армстронг. Что-то насчет отправки «Прометея» на Луну.
Она пожала плечами.
– Может быть, нечто вроде кодирования того факта, что это космическая система вооружения.
– В этом есть смысл.– Финн взял ее за руку.– Прости. Я отвлекся. Ты расстроена из-за Брэндона.
Кивнув, она рассказала ему то, что узнала от Джеймса про телефонный звонок Брэндона.
– Но это еще не все. Думаю, дело также и в тебе.
– Во мне?
– Ага.– Она помедлила, пытаясь выразить словами захлестнувшие ее чувства.– Я всегда считала Управление своей семьей. Но это не так. Сколько бы я ни лгала самой себе, сколько бы ни цеплялась за эту идею, но с того момента, как меня предала мама, я была по-настоящему одинокой.
– О, детка.
Финн обнял ее и притянул к себе. Эмбер покачала головой, пытаясь улыбнуться.
– Не беспокойся за меня. Это всего лишь размышления в ночь перед заданием.
– Не обманывай меня,– сказал Финн.– И поверь, я не могу не беспокоиться о тебе.– Он погладил ее по щеке, и это неожиданное прикосновение переполнило ее нежностью.– Зачем ты здесь? Нужен слушатель? Или нечто большее?
– Нечто большее,– призналась она и глубоко вздохнула.– Это плохо, что я к тебе пришла? Что захотела забыться? – Она взяла его за руку, и их пальцы переплелись.– Хочу, чтобы ты меня любил.
– Эмбер, я...
– Выслушай меня,– сказала она.– Я хочу заниматься с тобой любовью, потому что действительно этого хочу. Не потому, что этого требует работа. Возможно, мы навсегда останемся на острове, Финн, так неужели стоит беспокоиться о том, что случится в волшебной стране «когда-нибудь»? Я хочу тебя. Я хочу тебя сейчас, и если «всегда» будет длиться всего два дня, то я хочу тебя навсегда.
– А если «всегда» продлится дольше?
На этот вопрос она не могла ответить. Потому что, несмотря ни на что, Управление по-прежнему оставалось ее жизнью.
Финн покачал головой.
– Отвечать не обязательно,– сказал он.– Я уловил смысл.
– Финн...
Она сомкнула пальцы на его запястье.
Тело его напряглось. Кончиками пальцев он прикоснулся к ее коже так нежно, что она почти не почувствовала.
– Я не должен...
– Но все-таки сделаешь.
– Да.– Он легонько прикоснулся губами к ее губам.– Сделаю.
Финн понимал, что Эмбер утомлена и расстроена; он хотел лишь помочь ей. Его потрясло, нет, тронуло то, что она пришла к нему за утешением.
Но он не мог ей этого сказать, не мог признаться, насколько важно для него, что она предстала перед ним такой ранимой.
