Дальше творилось что-то непонятное. Мы выскочили
на пустынную трассу. Уже светало. Я сразу поняла, что мы не в Токио, так как
трасса была совершенно пуста. Микроавтобус не отставал. За спиной раздалась
приглушенная очередь. Я оглянулась. Заднее стекло покрылось паутинкой.
– Марат! – вскрикнула я. – Нам
изрешетили заднее стекло!
Марат отстреливался, разговаривать с ним было
бесполезно. Метров через сто дорога стала раздваиваться, соединяясь с разными
мостами. Все это напоминало несколько спаренных восьмерок. Я поняла, что это
мой единственный шанс уйти от погони. Как раз в это время Марат сел на место.
– Ну наконец-то, а то я уже устала лицезреть
твою задницу!
Марат не ответил. На секунду оторвав взгляд от
дороги, я посмотрела на него. Он был ужасно бледен.
– Что с тобой?
– Ерунда. Ранили в плечо.
– Где?
– Смотри за дорогой. Мне кажется, это конец.
Нам не уйти от погони. Что такое наш пистолет по сравнению с их автоматом, тем
более что в нем закончились патроны?
Из плеча Марата мощной струей текла кровь. Мне
стало страшно.
– Что ты сел как истукан? Тебе нельзя терять
кровь. Зажми рукой рану! Крепко зажми! Я бы сделала себе перевязку, но не могу,
я же за рулем.
Марат оставил мои слова без внимания.
– Послушай, ты, придурок! Ты что, на тот свет
собрался? Эх ты, а еще крутого из себя строил! За жизнь-то бороться совсем не
умеешь! Размазня, вот ты кто!
– Что?!
– Что слышал! Помирать собрался, так сдыхай! А
я буду жить! Я хочу жить! Я живучая, потому что умею бороться за жизнь, а на
тот свет я еще успею. Я пока не нажилась вволю!
– Дура ты! Нам не выкарабкаться! Вскоре они
нас нагонят и прострелят колеса. Это конец!
– Сам ты конец! Чтоб он у тебя отсох! Сними с
брюк ремень и перетяни то место, куда попала пуля, иначе ты потеряешь много
крови и умрешь.
Марат усмехнулся, но все-таки послушался меня.
Снял ремень и перетянул руку.
– Вот так-то! – улыбнулась я и громко
запела песню.
Марат вытаращил глаза и покрутил пальцем у
виска.
Проклятый микроавтобус не отставал. Ну сколько
можно сидеть на хвосте? А вдруг нам и в самом деле прострелят колеса? Я запела
еще громче и подмигнула Марату.
Он говорил мне: будь ты моею,
Сладости рая мне обещая.
Бедному сердцу так говорил он,
Но не любил он,
Нет, не любил он меня!
Я орала во все горло, смахивая слезы.
– Да перестань ты завывать, – настаивал Марат. –
Слушай, может, передашь руль мне?
Я усмехнулась и надавила педаль газа до упора.
Машина в секунду набрала максимальную скорость. Мне казалось, что еще немного –
и мы взлетим. Марат сжался и испуганно закричал:
– Ты что надумала, придурочная?
– Сейчас увидишь.
– Ты же можешь потерять управление!
– Заткнись и смотри внимательно.
Я резко развернулась и помчалась навстречу
микроавтобусу.
– Ты что, дура! Сворачивай! – Марат силой
попытался отобрать у меня руль.
Я, не глядя, заехала ему в ухо.
– Я же просила тебя заткнуться и не мешать
мне!
Марат схватился за голову и вжался в сиденье.
Машины стремительно приближались. Когда осталось совсем немного, нервы у
братков не выдержали. В такие игры они явно не играли. Микроавтобус попытался
избежать столкновения и рванул вправо, его занесло и перевернуло несколько раз.
Затем он ударился задом о столб и полетел вниз с моста, а это около двадцати
метров. Упав колесами вверх, он через несколько секунд взорвался.
Я сбавила скорость и вытерла пот со лба. Затем
посмотрела на Марата. На его глазах были слезы. Смахнув их, он почему-то
шепотом произнес:
– Ирка, ты случайно в дурдоме на учете не
стоишь?
– Пока нет.
Остановив машину, я легла на руль. Руки слегка
тряслись – нервы были на пределе. Я просто хотела жить! Выйдя из машины, я села
на землю. Марат сел рядом и тихо спросил:
– Что с тобой?
– Ничего.
– Ты хоть понимаешь, что сейчас произошло?
– Мы остались живы…
– Кто научил тебя так водить машину?
– Я самоучка. Я вообще по жизни самоучка.
Всему учусь сама. У отца был старенький «Запорожец», и он иногда давал мне
покататься.
– А где сейчас этот «Запорожец»?
– Я его разбила, когда училась, –
улыбнулась я.
– Ты ненормальная.
– Может быть.
– Я хочу сказать, что у тебя железные нервы.
Даже у меня они не выдержали.
– Я же тебя предупредила, что этот аттракцион
не для слабонервных.
Марат надулся и распорядился:
– Садись на место пассажира. Дальше машину
поведу я.
– Ты ранен!
– Ну и что? А ты не знаешь дороги.
Я села в машину и закрыла глаза. Затем
повернулась к Марату и произнесла:
– Тебе надо достать пулю.
– Мы как раз едем в частную клинику. Тут по
пути.
– А они не заявят в полицию?
– Зачем?
– Просто в России, если человек доставлен с
огнестрельным ранением, тут же вызывают милицию. Хотя, по сути, ранение – это
та же болезнь, объявлять о которой можно только при желании пострадавшего.
– Здесь такого нет.
Мы доехали до маленькой одноэтажной клиники,
где нас приветливо встретили японские врачи. Под местным наркозом Марату
вытащили пулю. Благо она застряла в мышце, не задев кости. Для поддержания
общего тонуса организма ему сделали несколько внутривенных инъекций. Все это
время я сидела в удобном кресле и пила кофе, принесенный вежливой медсестрой.
Надо же, оказывается, Марат прекрасно владеет японским языком. Вот бы никогда
не подумала! Жутко болела голова, и сказывалась усталость. Когда все
закончилось, я посмотрела на перевязанное плечо Марата и улыбнулась.
– Ты чему улыбаешься? – спросил он.
– Да так… Столько бинтов навязали. Ты сможешь
надеть рубашку?
– Конечно, смогу. Ирина, мне нужно пятьсот
баксов.
– Зачем?
