Я не успела договорить, как сзади, взвизгнув
тормозами, остановился навороченный джип, из которого, как чертики из
табакерки, выскочили дюжие братки. Они быстро скрутили мне руки и засунули в
машину. Я постаралась унять дрожь, но так и не смогла справиться с собой. С ума
сойти: средь бела дня на самой шумной улице Токио похищают девушку – и никому
до этого нет дела! В России бы уже давно вызвали милицию. Лысый ехал впереди, а
мы сзади. Я периодически посматривала на братков, но они не обращали на меня
никакого внимания.
Примерно через полчаса джип притормозил у того
самого дома, где несколько дней назад мне пришлось познакомиться с Григоричем.
Выйдя из машины, я поправила костюм и проследовала за братками. В гостиной в
большом кожаном кресле сидел Григорич и попивал коньяк. Увидев меня, он
улыбнулся и предложил сесть. Я села и тут же достала платок. Нервы сдавали, я в
любой момент могла разреветься.
Следом за мной в гостиную вбежал лысый и
громко закричал:
– Григорич! Эта сучка не хотела садиться в
машину, концерт закатила, разбила трубку! Пришлось пацанам подключиться, силой
привезли!
– Хорошо, Костик. Ты свободен.
Как только лысый удалился, Григорич заметно
занервничал и спросил:
– Ты что, дочка, творишь? Ни разу не
позвонила, пропала неизвестно куда! Разве мы так договаривались?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
– У меня не было времени.
– Ты что, была так занята?
– Да, была.
– Ты, наверное, в постели все это время
кувыркалась?
– Можно и так сказать.
– Выпить хочешь?
– Хочу.
Григорич налил мне рюмку, и я моментально
осушила ее, ничем не закусывая. Как только алкоголь начал действовать, мне
стало значительно легче.
– Пленка у тебя?
– Нет у меня никакой пленки.
– Как это – нет?
– Марат не убивал Толика.
– С чего ты взяла?
– Я это знаю точно. Толика убил не он.
– Обоснуй.
– В тот день, когда убили Толика, Марата
увезли похитители с целью получить с него деньги.
– Какие еще похитители?
– Рустама знаешь?
– Что-то не припомню.
– Рустам увез Марата, так как он занял у него
баксы, и продержал у себя больше суток.
– И что, Марат отдал деньги?
– Пришлось. Но он все это время просидел в
подвале и никакого отношения к убийству Толика не имеет. Так что у него есть
твердое алиби. Кстати, он неплохо относился к Толику.
– Это он врет. Марат его на дух не переносил.
Ты отвечаешь за свои слова?
– Вполне. Марат не убивал Толика.
– А ты неплохо поработала, дочка. Я смотрю,
Марат тебя к себе в душу пустил. Не зря я тебе такой номер снял.
– Мы поссорились.
– Почему?
– Поссорились, и все.
– Ты, дочка, пей коньяк.
Григорич налил мне новую порцию, и я опять
выпила ее до дна.
– Григорич, а ты свое обещание помнишь?
– Какое еще обещание?
– Ты же сказал, что на родину меня отправишь?
– Успеешь. Рано еще. Ты же мне пленку не
принесла.
– Но я же не виновата в том, что это не Марат
убил Толика.
– А я и не говорю, что ты виновата. Просто
теперь тебе надо себя зарекомендовать. Твоя задача – вынюхать у Марата, где
лежат деньги.
– Какие еще деньги?
– У него баксов столько, что он пол-Токио
запросто может скупить, и я хочу точно знать, где он их хранит. Да и вообще,
побольше узнавай у него про дела. Интересуйся, а мне будешь докладывать. Раз в
три дня Костик будет привозить тебя на отчет. Трубочку ты, конечно, зря
разбила. Да ладно, на первый раз прощаю. Дам новую. Короче, давай выясняй, где
его капиталец лежит. Вынюхаешь – мне доложишь, а если понадобится, то слепочки
с ключей снимешь или дверь откроешь, моих ребят в нужную минуту впустишь.
Я почувствовала, как меня бросило в жар. Не
спрашивая разрешения у Григорича, я сама налила себе коньяк.
– Не буду, – после третьей рюмки голос
мой не отличался твердостью, но настроена я была более чем решительно.
– Что не будешь? – удивился Григорич.
– Ничего не буду!
– Я не ослышался?
– Нет, – для большей убедительности я
даже прихлопнула кулачком по столу.
– Ах ты, маленькая шлюшка! – Григорич
схватил меня за воротник и принялся душить. Я попыталась закричать, но у меня
ничего не получилось. Перед глазами завертелись ярко-красные круги. «Ну, вот и
все, наверное, это конец», – подумала я, но тут Григорич убрал руки.
Взгляд его не предвещал ничего хорошего.
– Очухалась? – зло спросил он.
– Вроде бы.
– Ты, дочка, знай: я не люблю, когда со мной
так разговаривают. Скажи, ты домой хочешь?
– Хочу.
– Тогда делай то, что я тебе говорю.
– Я поссорилась с Маратом.
– Как поссорилась, так и помиришься. Дело
молодое, нехитрое. Скажешь, что муж еще на недельку в Пусане задерживается.
Давай, переспи ночку, а завтра подъедешь к русскому ресторану и встретишься с
ним за обедом. Будь поласковей – и больше никаких выступлений! Усекла?
– Усекла.
– А если вздумаешь разбить трубку, то я тебе
голову собственными руками откручу! Поняла?
– Поняла.
– Ну вот и замечательно. Я же знаю, что ты у
нас умненькая девочка. Даже жалко такую красавицу в бордель отдавать. Давай
Марата немного покрутим, а затем я отправлю тебя домой. Иди, милая, выспись, ты
должна хорошо выглядеть, ведь завтра на работу. Я смотрю, Марат тебе новый
костюм прикупил, туфельки. Видишь, как он тебя любит…
В комнату вошел лысый и повел меня в спальню.
Я села на кровать и презрительно посмотрела на него.
– Что уставилась?
– Не знала, что ты так ябедничать любишь!
– Ты же не захотела по-хорошему. Говорил тебе
по-человечески: садись в машину, а ты мне спектакль устроила.
– Так в машину не приглашают.
– А как приглашают?
– Выходят из машины и открывают даме дверь.
– Но ты же не дама.
– А кто я?
