Мы улыбнулись и последовали за новым знакомым.
Но Вадик оказался порядочной сволочью. Он завел нас к себе в номер якобы для
того, чтобы познакомиться с другими туристами. В номере на нас накинулись три
огромных мордоворота, связали и бросили на пол. История повторилась – мы опять
попали в лапы к торговцам живым товаром.
– Что, девчонки, – засмеялся
Вадик. – Наверное, приехали в Японию бабок сколотить? Хотели хорошо
устроиться и подзаработать деньжат на заграничной ниве? Сейчас мы вас устроим.
Наверное, мечтали быть официантками в ресторанах? А может, танцовщицами в
балет-шоу? А может, прислугой в богатых семьях? Дурочки, все это блеф. Никогда
не надо гоняться за призраками! За границей от вас требуется одно –
секс-услуги.
– Вадик, – спросил один из
мордоворотов. – Что с ними делать, сейчас в притон отвезем или вместе со
всеми?
Вадик посмотрел на часы и озабоченно произнес:
– Через час приходит судно, там десять телок.
Совсем свеженьких, молоденьких. Поехали их встретим, а потом всех скопом
отвезем в притон. Правда, цена у них будет разная. За этих, с их разбитыми
физиономиями, много не дадут, но хоть что-то да выручим. Главное, что у них
половые органы целые и в рабочем состоянии. Зато за новеньких нормально
выручим.
– Так эти что, пусть пока здесь посидят?
– Пусть посидят, никуда они не денутся.
Как только за нашими обидчиками закрылась
дверь, я посмотрела на связанную Натку и тяжело вздохнула.
– Знаешь, так и в самом деле можно стать
проституткой. Жизнь не оставляет нам право выбора.
– Подвинься ко мне поближе и попробуй зубами
перекусить веревку на моих руках, а если получится – развязать, –
попросила Натка.
– Ты с ума сошла, у меня ведь губа зашита…
Все же я придвинулась поближе к Натке и
попыталась перегрызть веревку на ее руках. Зашитая губа не выдержала, и из нее
фонтаном брызнула кровь.
– Я же тебе говорила! – охнула я и
заревела.
– Не реви, давай я попробую.
Натка склонилась надо мной и принялась зубами
развязывать узел. Но она постоянно задевала свой нос и выла от дикой боли. Мне
было искренне жаль ее, но помочь я ничем не могла. Натка оказалась настырной.
Она освободила мои руки и тут же потеряла сознание. Я сняла с себя веревку и
привела ее в чувство. Нам повезло, что номер находился на первом этаже. Открыв
окно, мы бросились бежать.
– Господи, сколько же тут притонов, – на
ходу возмущалась я.
– Сюда сколько девчонок ни ввози, все равно им
мало будет, – вторила мне Натка.
Остановив попутку, мы добрались до Токио. По
объявлению в англоязычной газете мы нашли маленькую комнату, в которой
умещалось только две кровати. Хозяйкой оказалась грязная замызганная баба,
потребовавшая деньги за неделю вперед.
– Знаешь, я так хочу есть, даже в глазах
темно, – пожаловалась Натка. – Почему ты никогда не говоришь, что
хочешь есть?
– Наверное, потому, что я не понаслышке знаю,
что такое голод. Я с шести лет занималась балетом. Ты даже представить себе не
можешь, что это такое. Постоянно ноющее чувство голода. Диеты, диеты, диеты и
диеты без конца – в балете жесткая дисциплина. Я привыкла к голоду. Я могу его
не замечать, гоня мысли о еде прочь. Каждый день нас ставили на весы и за
какие-то лишние четыреста граммов строго наказывали. С тех пор прошло много
лет, но я до сих пор не могу спокойно съесть пирожное, мне все время кажется,
что меня засечет наш педагог и будет ругать.
– Ирина, но я же не балерина, и мне чертовски
хочется есть.
Мы спустились в небольшое кафе и купили пиццу.
Натка взяла себе двойную, а мне хватило и обычной. Кафе было сделано из стекла.
Я ела пиццу и с грустью смотрела на улицу. По дороге мчались красивые машины:
«Тойоты», «Ниссаны», изредка мелькали «европейцы», преимущественно «Форды» и
«БМВ». К глазам подступили слезы. Наверное, Марат вспоминает обо мне. Вот
только как? А может, он чувствует облегчение от того, что я все-таки нашла в
себе силы уйти от него? Во всяком случае, ему не придется теперь заниматься
моими проблемами, да и с отцом ссориться больше ни к чему…
Натка, откусив пиццу, посмотрела на меня.
– Ты плачешь? – спросила она.
– Да так… Пока ты была в гостинице, я немного
увлеклась одним человеком.
– Он может нам помочь?
– Может, но не хочет!
– Кто он?
– Даже не знаю, как его называть. Сутенер,
крышевой проститутских фирм. Короче, он тоже вербует таких дурочек, как мы, и
заставляет их работать.
– Ну ты даешь! Зачем тебе такой знакомый?
– Теперь уже незачем.
И тут, подавившись пиццей, я громко закашляла.
Рядом с нашим кафе остановилась машина со спущенным колесом. Из нее вышел тот
самый парень, Идиот, который застукал меня на месте преступления, когда я убила
Толика. Попинав колесо, он принялся откручивать его, чтобы поставить запаску.
Пицца встала поперек горла и никак не хотела
проталкиваться дальше. Перепуганная Натка принялась стучать меня по спине.
Кое-как проглотив проклятый кусок, я вскочила и бросилась к выходу.
– Ты куда? – поймала меня за руку Натка.
– Вон видишь тачку со спущенным колесом? Это
мой знакомый ставит запаску.
– Сутенер?
– Нет, это другой.
– Кто?
– Я и сама не знаю. Сиди, я быстро.
Выбежав из кафе, я подбежала к сидевшему на
корточках Идиоту и с размаху ударила его по плечу.
– Привет! – радости моей не было предела.
– Привет, – в его глазах промелькнуло
удивление.
– Не ожидал?
– Нет.
– Как я выгляжу?
– Тебе честно сказать?
– Скажи честно.
– Как ободранная кошка. Кто тебя так
разукрасил?
– Попала в один притон. Это за отказ от
работы.
– Понятно. Ну, тебя и носит! Я думал, ты давно
уже на родине.
– Никак не могу до нее добраться.
– А что так?
– Ты же не хочешь мне помочь!
– В прошлый раз у тебя был такой изысканный
ухажер. Я думал, он тебе поможет.
– Он не захотел мне помогать.
– А что так?
– Не знаю. Не захотел, и все.
Я опустилась на корточки рядом с ним и стала
смотреть, как он вытаскивает колесо.
– Проколол?
