– Можно подумать, ты на картошку в Токио не
заработала!
– Представь себе, не заработала.
Пока жарилась картошка, мы открыли парочку
банок консервов и поставили на стол. Затем сделали нехитрый салатик и достали
бутылку красного грузинского вина. Как только картошка пожарилась, мы разложили
ее по тарелкам и сели друг напротив друга.
– Вот так, мальчики, надо в гости
приходить, – улыбнулась Натка. – Видите, как чудненько сидим,
по-семейному. Сказали бы раньше, что придете, мы бы голубцов сделали.
– Точно, или бы пирог испекли, – вставила
я. – Натка, помнишь, какой ты в прошлом году пирог с черникой испекла?
Пальчики оближешь!
– Помню. Только, по-моему, он тогда плохо
поднялся. Тесто не очень удалось. У меня с яблоками лучше получается. Там и
рецепт попроще, а на вкус – просто объедение!
– С яблоками тоже вкусно. Слушай, а ты в тесто
соду добавляешь?
– Тихо! – заорал Михей и стукнул кулаком
по столу. – Заткнитесь вы, наконец!
– Тише ты, тише, – остановила его
Натка. – Что ж ты такой горластый? Мы же тебя предупредили, что дом наш
без шумоизоляции. Не ровен час, кто-нибудь из соседей пожалует. Это же
хрущевка, сам знаешь, что их строили только для того, чтобы галочку поставить.
– Это точно, – улыбнулась я. –
Говорят, что сейчас дома строят даже с повышенной шумоизоляцией. Вот это я
понимаю! В таком доме стреляй – не хочу! А в этой хрущевке кого-нибудь
заваливать – себя не уважать.
– Я вам сейчас языки повырываю! –
разозлился Михей.
– Не надо нам ничего вырывать. Мы и так все
понимаем с полуслова. Мы понятливые. Ты давай кушай, а то голодный, поди, весь
день на ногах, – произнесла Натка заботливым голосом.
– Не на ногах, а на колесах.
– Ну, на колесах. Кушать-то все равно надо.
Винца пригуби. Может, Пашеньке добавки подложить? Пусть не стесняется. Мало
будет – еще пожарим.
Пашка зло толкнул Михея в бок.
– Михей, мы что, сюда жрать пришли, что
ли? – голос его не предвещал ничего хорошего.
– Ну, и пожрать тоже. Что ж не пожрать, если
кормят.
– Правильно говоришь, – похвалила я
Михея. – Нужно уметь и дела делать, и обедать успевать.
– Кто из вас Наталья? – спросил Михей.
– Я.
– Понятно. Это, значит, у тебя роман с
дипломатом?
– А какое это имеет к вам отношение?
– Прямое. Вы, когда в Токио работать ехали,
знали, что проститутками будете?
– Нет, – переглянулись мы с Наткой.
– Так, значит, не знали. У вас паспорта
забирали?
– Забирали, – ответила я. – Только
вы можете их себе оставить на память. У нас, самое главное, российские есть. А
за границу мы пока не собираемся, поэтому загранпаспорта нам вроде бы ни к
чему.
– А за то, чтобы в Токио уехать, вы хоть
копейку заплатили?
– Нет.
– Правильно, потому что за вас все расходы
оплатила фирма. Вы затраченные деньги отработали?
– Нет. Но мы никому ничего не должны. Нас
обманули. Вывозили как танцовщиц, а на место доставили в качестве проституток.
– При чем тут это? Самое главное, что вы бабки
не отработали. Фирма понесла убытки.
– Если вопрос состоит только в этом, –
произнесла Натка, – мы готовы оплатить понесенные фирмой расходы. Два
билета до Токио, плюс открытие визы, плюс двести долларов на двоих, которые нам
выделили перед полетом на личные расходы. Сколько всего получается? Посчитайте,
и эту сумму мы готовы заплатить.
– А моральный ущерб ты не считаешь?
– Какой еще моральный ущерб?
– Самый обыкновенный. Фирма потеряла намного
больше, чем ты посчитала. На ваше место была масса претенденток, и причем более
покладистых, но предпочтение отдали вам. Вы должны были работать с того самого
дня, как вас привезли, но вы не работали. Теперь давай посчитаем все
просроченные дни. Считаем, что в день вы могли обслуживать как минимум двух клиентов.
С каждого можно было бы слупить по сто долларов. Вот и умножь все это по
сегодняшний день. Набежало довольно много. По десятке баксов с человека – это
по-божески.
– Вы что, совсем сдурели?! – не выдержала
я. – Какой еще моральный ущерб?! Это вы нам должны платить за моральный
ущерб, а не мы вам. У нас договоренности не было, что нам придется в Токио
своим телом зарабатывать. Мы туда танцевать ехали.
– Короче, этот вопрос больше обсуждению не
подлежит. Даем вам срок – ровно сутки. Завтра мы приедем к вам в это же время,
и если вы не выкатите нам двадцать штук баксов, то будете закопаны живьем!
– Но у нас нет такой суммы!
– Ничего не знаем. Ровно сутки. И еще: если
хоть одна вздумает заявить в ментовку, то будет харкать собственной кровью.
Мордовороты встали из-за стола и направились к
выходу.
– Но у нас правда нет таких денег! –
бросилась за ними Натка.
– Это не наши проблемы. Если вас завтра в
назначенное время не будет – пеняйте на себя: о последствиях мы уже рассказали.
Как только за качками закрылась дверь, мы
налили по бокалу вина и без сил уселись прямо на пол.
– Господи, нам и здесь покоя не будет! Это
никогда не закончится… Нам не убежать от прошлого, оно будет вечно преследовать
нас. Сегодня я вновь почувствовала себя проституткой. Я уже стала забывать это
мерзкое чувство, – горестно сказала Натка.
Неожиданно зазвонил телефон. Натка схватила
трубку, молча выслушала что-то и положила обратно.
– Кто это? – испуганно спросила я.
– Это опять они.
– Что им надо, ведь только что ушли?
– Они предупредили, что если мы захотим уехать
из города или улететь в Самару, а может, куда подальше, то они расправятся с
моей мамой и младшей сестрой.
Я знала, что Наткина мать жила неподалеку и
даже не могла представить, какие проблемы свалились на ее дочь. Натка съехала
по стене на пол и схватилась за голову.
– Даже за эту несчастную хрущевку никто не
даст двадцатник!
– Мне кажется, что двадцатником здесь не
отделаешься. Вымогательства будут продолжаться до бесконечности. Эти подонки
никогда не оставят нас в покое. Нужно что-то придумать, у нас в запасе ровно
сутки.
– Что тут придумаешь?! У нас с тобой трешка
баксов, и все. Это деньги Янга. Я хотела на них сделать ремонт, только теперь
это уже не актуально.
