При мысли об узкой длинной камере с
двухэтажными нарами, стоящими вдоль стен, и с небольшим окном, почти не
пропускающим дневного света, меня бросило в дикую дрожь, а в моей груди заныло
сердце. Перед глазами возникли напряженные, обезображенные злобой лица. Мне
вспомнился тот страшный момент, когда я поскандалила с одной чересчур наглой
бабой, которая стала качать свои права и настраивать против меня других женщин.
Это было жутко! Сокамерницы, поджученные ею, сползались на ближайшие шконки,
смыкая вокруг меня плотное кольцо. И вот одна из них кидается ко мне и с
остервенением начинает меня душить. Я никогда не дралась раньше — не умела, да
никогда и не было в том необходимости. Но там тогда я впервые в жизни отчаянно
боролась за свою жизнь. И выиграла страшную схватку! Сейчас мне казалось, что
это было уже давно, а ведь времени прошло совсем немного. Эта жуткая картинка
часто стояла по ночам у меня перед глазами — после несостоявшегося удушения я
очень долго не могла прийти в себя и адской ненавистью ненавидела тех, с кем
сидела. Эти так называемые женщины, думала я, потеряли и женский, и
человеческий облик, и у них у всех рожи убийц. После той истории меня уже никто
не трогал, потому что я смогла постоять за себя и дала понять, что меня лучше
не обижать. Логово диких зверей оказалось логовом только для тех, кто слаб
волей и душой. Я поняла, что все эти драки и непонятные разборки с поиском
врагов в своих же рядах происходят от сумасшедшего нервного перенапряжения, в
котором находятся все сидящие в камере. В тюрьме ценится только тот человек,
который полностью уверен сам в себе. Если ты уверен в себе, значит, в тебе
уверены и все остальные…
При воспоминаниях о тюрьме моя спина облилась
холодным потом, а из груди вырвался приглушенный стон. Схватив собственную
кисть зубами, я изо всех сил стиснула ее челюстями и прокусила до крови. Только
увидев кровь, я попыталась взять себя в руки и унять нервную дрожь.
— Алиса, что с тобой? — Петр
Петрович посмотрел на меня испуганным взглядом.
— Я в тюрьму не хочу.
— Так не ходи, — рассмеялся мужчина.
— А вы меня туда не отправляйте!
— Верни мне деньги своего любовника и
гуляй на свободе.
— Я верну, — произнесла я
неуверенно, подумав, что у меня нет другого выхода. И посмотрела на мужчину
взглядом, полным надежды: — Правда, я совсем не знаю, где они.
— А ты подумай хорошенько.
— Мне нужно немного времени.
— Ну, если только немного…
Допив свой бокал, я отодвинула его в сторону и
нерешительно произнесла:
— Вы меня, пожалуйста, не сажайте. Я буду
искать ваши деньги.
— Ищи. Ну, так что, по рукам? Свобода в
обмен на мои деньги.
— По рукам. Скажите, а сколько Виталий
был вам должен? — поинтересовалась я на всякий случай.
— Около двух «лимонов».
— Рублей?
— Каких рублей?! Долларов!
— Долларов… — ужаснулась я.
— Мы с ним партнеры по кое-каким делам. Я
ему денежки дал, а он мне их не вернул и стал от меня скрываться.
— Так, может, нужно искать деньги в его
бизнесе? Чем он там занимался? Нужно проверить его счета.
В том-то и дело, что перед поездкой в Египет
Ветер опустошил все счета и закрыл свое дело. Наверное, хотел сбежать с тобой за
кордон и жить там припеваючи. А здесь у него практически ничего и не осталось —
так, двухкомнатная квартирка на проспекте Вернадского. Сама посуди, на сколько
она тянет — даже десятой части того, что он мне должен, не стоит.
— Если он не такой уж честный и
состоятельный партнер, то зачем вы дали ему такие безумные деньги?
— Потому что он меня хорошо убедил.
Сказал, что дело, на которое он их берет, практически беспроигрышное. Я вовсе
не такой дурак, чтобы раздавать крупные суммы направо и налево, но я хорошо
знал Ветра и, можно сказать, доверял ему. Поверь, это очень неприятно — понять,
что человек, которого ты знаешь много лет, которому ты доверял и который во
многих вопросах от тебя зависит, взял у тебя деньги на совершенно безупречных
основаниях под хороший процент, а затем… неожиданно тебя кинул.
— А с чего вы решили, что он вас кинул?
— Как это с чего? Я не получил своих
денег обратно.
— Виталий вас не кинул — он умер. Погиб.
Был убит. Это разные вещи. Когда человек мертв, он уже никому и ничего не должен.
— Послушай, дорогая, я вытащил тебя из
тюрьмы не для того, чтобы ты читала мне нотации. Я и сам все знаю. Да, Виталий
умер неожиданной смертью. Но незадолго до этого он обналичил все имеющиеся у
него деньги и закрыл все счета. Тут и дураку понятно, что человек к чему-то
готовился! И отнюдь не к смерти!
— А может быть, вы плохо о нем думаете?
Может, он снял все деньги для того, чтобы вернуть их вам?
Не знаю, почему мой вопрос так сильно
подействовал на мужчину, но он наклонился ко мне очень близко, схватил меня за
шиворот и прошипел:
— Послушай, детка, хватит уже
выгораживать своего любовничка! Тут с тобой шутки шутить никто не будет. Если
ты не смекнешь, где твой возлюбленный спрятал денежки, то я, не раздумывая ни
минуты, верну тебя туда, откуда только что взял. Ты все поняла?
— Да, — затравленно кивнула я. Мне и
самой было непонятно, как мне удалось сдержать подступившие к глазам слезы, но
я собрала всю свою волю в кулак — только для того, чтобы не впасть в истерику и
не разрыдаться.
— Так как насчет денег?
— Мне нужно хорошенько подумать и
проверить все тайники Виталия. Я сделаю все возможное.
— Этого мало.
— А что еще?
— Ты должна сделать не только возможное,
но и невозможное.
— Я сделаю и невозможное, —
проговорила я голосом, полным отчаяния, и все же тихонько всхлипнула.
Глава 9
Подъехав к моему дому, Петр Петрович
повернулся ко мне и расплылся в малоприятной улыбке.
