— Я хочу встретиться с этим Петром
Петровичем и серьезно с ним поговорить. Если он хочет хоть что-то получить, то
пусть возьмет вот эти деньги и забудет, как тебя зовут. Я отдам ему деньги
только при одном условии.
— При каком?
— Он должен написать мне расписку.
— О чем?
— О том, что твоя жизнь вне опасности, и
о том, что к убийству Ветра ты не имеешь даже малейшего отношения.
Глава 24
Побросав деньги обратно в пакет, я некоторое
время не могла отвести от него глаз, потому что в голове моей завертелись
совершенно неожиданные мысли. Затем я подняла глаза и посмотрела на Сергея.
— Послушай… Ты ограбил вместе со мной
банк, готов встретиться с Петром Петровичем… Но ведь это должен делать Андрей!
Этим должен заниматься мой муж!
— Возможно! Но он же не может. Ему
некогда.
— Ага, у него ведь любовь?! —
кивнула я головой и попросила еще немного шампанского.
Сергей налил полный бокал и протянул его мне.
Я взяла бокал, а другой рукой обняла пакет с деньгами и заговорила:
— Знаешь, мне еще никогда не было так
паршиво. Я столько лет пребывала во власти чувства к одному человеку, а теперь
спустилась с небес на землю.
— Ты была счастлива с Андреем?
— Да, — не раздумывая ни минуты,
ответила я. — Я иногда даже самой себе завидовала. Думала: другие выясняют
отношения, бьют посуду, говорят друг другу в лицо гадости, а у меня все очень
даже спокойно и хорошо.
— Разве бывает все хорошо?
Бывает. Наверное, именно поэтому сейчас все
так плохо. Знаешь, а ведь я очень сильно старалась. Ты даже представить себе не
можешь, как я сильно старалась поддерживать мир в своей семье! Я старалась
искоренить в себе желание говорить недовольным тоном, если что-то было не по
мне, скрывала свое недовольство, расстройство. Я училась гасить в себе гнев и,
прежде чем что-то сказать, всегда основательно думала… Я боялась ранить Андрея.
Мне казалось, что ссоры и грубость убивают любовь. А оказалось наоборот — нашу
любовь убила спокойная жизнь. Жизнь без эмоций и каких-либо всплесков. Выходит,
когда все слишком хорошо — становится плохо.
— Твою любовь убила не та спокойная
жизнь, о которой ты говоришь. Ее убили первые настоящие трудности. А еще точнее
— ее убила беда, которая с тобой произошла.
Но я не обратила внимание на то, что сказал
Сергей и продолжала высказывать свои мысли:
— Как и в любой семейной жизни, у нас
были свои кризисы, и мы с Андреем достойно их пережили. Мы смогли
приспособиться друг к другу, а ведь это довольно сложно. Очень тяжело делить с
другим человеком быт. Правда, тяжело только поначалу, но затем ты к этому
привыкаешь. Мы освободились от ложного романтизма, который часто вредит
семейной жизни. Я бежала с работы и знала, что дома меня ждут мои любимые
мужчины — Стае и Андрей. Мы жили и никогда ни на что не жаловались. И еще… Моя
подруга Светка говорит, что мужчина может влюбиться в проститутку только в том
случае, если дома у него нет нормальной сексуальной жизни. Я не смогла ее
переубедить, и она осталась при своем мнении. Но у нас была нормальная
сексуальная жизнь! Конечно, в ней уже не было той страсти, которая бывает,
когда люди только иногда встречаются, а не живут вместе. Физическая любовь
подогревается желанием и какой-то тайной. Возможно, как и у любой другой
семейной пары, у нас наступило пресыщение друг другом, и секс стал не таким,
как раньше. Привычка ослабляет желание, а повседневная жизнь рассеивает тайну.
Но ведь это происходило не только у нас! Подобное происходит у любой пары, если
люди долгие годы живут вместе. Но для нас это не было какой-то особенной и
серьезной проблемой. Мы оба работали и очень сильно уставали. При любой
возможности мы выплескивали свои чувства в постели, и я не ощущала, чтобы мой
муж ко мне особенно охладел…
Неожиданно я опомнилась и посмотрела на
сидящего рядом со мной Сергея, который медленно потягивал шампанское и ел торт.
— Сережа, а это нормально, что я все это
тебе рассказываю?
— Нормально, — растерянно кивнул тот
головой и отвел глаза в сторону.
Конечно, искушение извне слишком велико… —
задумчиво произнесла я, продолжая размышлять на ту же, больную для меня
тему. — Знаешь, у меня иногда просыпается ностальгия по угасающей страсти.
Той страсти, которая была у нас с Андреем, когда мы еще только встречались.
Видимо, он тоже испытывал нечто подобное. Все банально. Слишком много появилось
в нашей жизни обыденного и… Исчезло какое-то волнение. Слишком много бытовых
проблем и слишком много работы. Слишком большая усталость. Исчезла новизна
чувств, ощущений… И вот Андрей встретил ее. Он, наверное, так и не понял, что
она проститутка и что секс — ее работа. Он потерял от нее голову, найдя в ней
то, что потерял во мне. Нашел страсть, из которой можно черпать энергию. И он
настолько отдался этой страсти, что сам, своими собственными руками, разрушил
наш семейный очаг. От нашей супружеской любви осталась одна горечь. Знаешь, я
всегда считала женатых мужчин чудовищными консерваторами, а теперь понимаю, что
многого не знала, что глубоко ошибалась. Многие мужчины испытывают желание к
переменам, на которые провоцирует их природа. Сергей, а ты был женат?
— Да, — глухо ответил тот и положил
в рот очередной кусок торта.
— Ты разведен?
— Да.
— А почему?
— Потому что она полюбила другого.
— Чертовщина какая-то. Может, ты не
уделял ей нужного внимания?
— Я бы этого не сказал. Я отдавал ей всю
нежность, всю свою любовь, все понимание, на которое только был способен. И в
моих глазах всегда было восхищение. Я давал ей все, что мог, но ты правильно
заметила, что искушение извне бывает слишком велико. Ее увлечение другим
мужчиной началось с флирта, а затем переросло в любовь.
— У вас есть дети?
— Нет. Она не хотела рожать. Говорила,
что роды испортят ее фигуру. Странно, но после того, как она от меня ушла,
через какое-то время она все-таки родила. Получается, она боялась испортить
фигуру только со мной. А ведь мы тоже жили неплохо… Но в один далеко не
прекрасный момент она собрала свои вещи и ушла к другому.
— Ты ее любил?
Знаешь, сейчас мне трудно ответить на этот
вопрос, слишком много прошло времени. Но думаю, да, любил. — Сергей
замолчал. И молчал довольно долго. А потом вдруг произнес неожиданные слова: —
Знаешь, а я даже рад, что все так получилось.
— Рад?
