– Ты все такая же дерзкая. Хоть вспоминала обо
мне?
– Я исключила тебя из своего рациона сразу,
как уехала.
– Ничего. Ты еще ко мне приползешь!
Помыкаешься, помыкаешься, приползешь и будешь белугой реветь, чтобы начать со
мной все сначала.
– Дима, я же ясно тебе сказала – ползать не
умею.
– Научишься.
– Дима, не злись, дело прошлое.
– Ничего себе не злись! Она меня перед всей
родней, перед друзьями опозорила и говорит не злись!
– У нас бы все равно с тобой ничего не вышло.
Когда меня подавляют, во мне играет чувство протеста и хочется все сделать
наоборот. Тебе нужна зависимая девушка, а я с собственным мнением, именно
поэтому тебе не подхожу.
– Ой, надо же, как ее в Москве разговаривать
научили. Куда нам, деревенским, до такой крали! Я тебе всегда говорил – на хрен
хватать звезды с неба. Опустись с небес на грешную землю. Все равно ни черта не
достанешь!
– Придет время – достану!
– Смотри не убейся, когда за звездой будешь
тянуться.
– Не беспокойся. Я все рассчитаю.
Когда Дима предложил мне начать все сначала на
его условиях, я изумилась. Неужели он так и не смог почувствовать, какая между
нами огромная пропасть! Я смотрела на него с недоумением. Он так ничего и не
понял, а главное, ОН НЕ ПОНЯЛ МЕНЯ. Он походил на несправедливо обиженного
ребенка, а на его лице отчетливо просматривалась беспомощность, которая
чередовалась с презрением. Между нами не было ни мира, ни войны, ни понимания.
Мы словно с разных планет.
Я шла и чувствовала, как Дима сверлит взглядом
мою спину, но ни разу не оглянулась. Мы встретимся с ним еще один раз через
несколько лет. Я прилечу к маме из Москвы вместе с дочкой и случайно увижу его
у пивного ларька. Он будет пить пиво прямо из банки и заедать воблой. Заплывший
жиром, неухоженный и неопрятно одетый поседевший мужчина с большим пивным пузом
и засаленными волосами. От Димы, чей образ хранился в моей памяти, не осталось
и следа. Жуткий мужлан. Он посмотрел на меня глазами, полными ненависти,
крикнул что-то нелестное, затем выругался в адрес Москвы и чуть не запустил в
меня воблой. Я предпочла побыстрее пройти мимо и ощутила страх, представив, что
я могла выйти замуж за этого человека, остаться в родном городе и стать
покорной. У нас с ним всегда были разные цели и взгляды на жизнь. У него
никогда не было крыльев. Дима родился бескрылым. Он из тех, кто не хватает
звезд с неба. А я всегда, с самого детства верила в то, что на небе есть моя
звезда и я обязательно ее достану.
Через несколько дней ко мне домой позвонил
Николай.
– Почему ты никому ничего не сказала?! –
По его голосу нетрудно было догадаться, что он в бешенстве.
– Я просто соскучилась по дому.
– Мы уже с ног сбились, и Серега и я. И ребята
наши. Я знаю, что ты от Сереги ушла.
– Как он?
– Нормально. Сам, по собственному желанию,
сегодня же ушел с должности заместителя главного редактора.
– Он что, идиот?!
– Сказал, не тянет. Устал жить на работе.
– Боюсь, он еще больше запьет.
– Он при газете, только перешел на более
спокойную должность.
– Это как-то связано с моим уходом?
– Думаю, да. Он потерял интерес к работе.
Депрессия.
– Не хочу чувствовать себя виноватой.
– А ты ни в чем и не виновата. Юль, он же не
мальчик. Ну кто выдержит все эти вечерние дружеские посиделки? Ты приезжаешь с
работы и даже не можешь прилечь. На кухне, как всегда, сборище одаренных, по
словам Сергея, людей. Застолье до самого утра. Как ты все это выдерживала? Ты
когда вернешься? Работа кипит. Юль, ты нам нужна. – Николай помолчал и
добавил: – Особенно мне. Я же ни на что не претендую. Просто прошу быть рядом.
Ребята уже занялись поисками приличной для тебя квартиры. С какого числа ее
снимать?
– Коль, я позвоню.
– Жду. Долго не задерживайся.
Этим же вечером я зашла в свой балетный класс
и встретилась с бывшей учительницей танцев.
– Юля, какая же ты взрослая! –
обрадовалась она, обнимая меня.
Я подошла к балетному станку и нежно провела
по нему ладонью.
– Боже, как я скучала.
Я открыла большую сумку и достала из нее пару
балетных пачек и несколько пар пуантов.
– Юля, откуда такая красота?
– Это для вашей школы. Из Москвы привезла. Вот
эта черная балетная пачка изготовлена в мастерской Большого театра. Она не
репетиционная, а для выступлений. Многослойная, профессиональная.
– А пуанты какие необычные.
– Они просто роскошные. Вы лучше посмотрите,
какое качество! Мы же все привыкли, что обувь делают в мастерских
Всероссийского театрального общества, Большого и Мариинского театров. Но
оказывается, такая обувь мало интересует профессионалов. Это совсем другая
обувь, гибкая и податливая, позволяющая плавно переходить с полупальцев на
пальцы и работать всеми мышцами стопы. Классическая жесткая обувь сковывает
стопу. Вот эта туфелька не заваливается, а стоит на мыске, как влитая. Я купила
эти пуанты в Москве у одного частного потрясающего мастера. О таких я в детстве
даже мечтать не могла. Пуанты собираются вручную. На их изготовление уходит
около полусотни деталей. Мне часто во сне слышится стук балетных туфель на
сцене.
– Юлечка, спасибо, только... мы собираемся
закрываться.
– Почему?
– Никто не хочет заниматься балетом. Нет
сильной профессиональной школы, да и в наших краях балетом не заработаешь. Все
ударились в коммерцию. Будем делать студию современного танца. Но за балетные
пачки и пуанты я тебе очень признательна. В любом случае нашим детям они
пригодятся. Помню, как ты грезила о балетной пачке, как мечтала ее надеть... И
купить ее было не по карману.
– А теперь, когда появились деньги, она уже не
нужна, – добавила с иронией. – В любом случае мне хочется сделать
вашей школе что-то приятное.
– А ты как с танцами-то?
– Давно завязала.
– Чем занимаешься?
– Коммерцией, журналистикой. Всем понемногу.
Точно еще не определилась.
– Юля, какая, к черту, коммерция и
журналистика?! Это не твое! Ты же очень пластичная, хорошо чувствуешь такт,
прекрасно двигаешься. Ты прирожденная танцовщица и должна танцевать. Не губи
свой талант. Зачем тебе эта писанина и спекуляция?!
– Я уже давно не танцую.
