А затем до моего помутненного сознания стали
доноситься слухи... Кто-то говорил, что моего мужа убили потому, что ОН
занимался криминальным бизнесом. Я украдкой смотрела на этих людей, нервно
сжимала кулаки и думала о том, что в то время, когда ЕГО убили, честного
бизнеса просто не существовало. Это сейчас можно строить бизнес более разумно и
легализованно, а тогда было другое время и другие нравы.
Олег смог заставить меня уважать и ценить
деньги, потому что до НЕГО я вообще не знала, как трудно, оказывается, их
зарабатывать и с каким риском они даются. До НЕГО я жила одним днем и понятия
не имела о том, что свою жизнь нужно планировать и даже с геометрической
точностью просчитывать. ОН всегда говорил, что у меня чутье на деньги. Так это
же ОН сам его выработал. Олег выдал мне аксиому: чтобы иметь деньги, нужно заплатить
за них слишком большую цену...
Все друзья мужа с виду вежливые и дружелюбные,
пока речь не идет о хороших деньгах... Отсюда предательство и кровь. Помню, как
ОН признался, что когда вышел на определенный уровень, то понял – уже глупо
чего-то опасаться. Если захотят убить, то обязательно убьют: в спину может
выстрелить вчерашний партнер и даже близкий друг. В бизнесе нет и не может быть
чувств. И кто-то скажет:
– Олег был хороший парень, но стал мешать...
Когда я увидела Олега лежащим на земле, то так
захотела оказаться рядом с НИМ, независимо от того, есть ли жизнь после
жизни...
После того, как ЕГО не стало, для меня
начались трудные времена. Часто посещали мысли о смерти. ЕГО друзья пытались
поддержать, предлагали помощь, но меня почему-то все это только раздражало. Я
злилась на них за то, что они живы, а Олега нет. После ЕГО смерти я ничего не
осознавала, а лишь теряла разум от скорби. То, что я считала своей опорой,
рухнуло в один миг. Было больно осознавать, что любимый человек больше не
вернется. Я злилась на себя. Мне казалось, я совершила чудовищную ошибку, и за
это у меня отняли Олега. Я понимала, что должна принять ЕГО смерть как
данность, но с этим было так сложно смириться.
Я похоронила Олега так, как он хотел. Как
заказывал... Строго следуя его указаниям. Ничего не забыла. И даже посадила на
его могиле куст желтых роз...
Олег не верил в жизнь после смерти и вообще
был с Богом на «ты».
После девяти дней с момента ЕГО похорон я
увезла дочку и нашего дога к маме и спряталась от внешнего мира за стенами
своей большой квартиры. Я не брала телефон, потому что боялась услышать
очередное молчание в трубке. Бродила по комнатам в рубашке мужа, заходила в ЕГО
кабинет, сидела за ЕГО рабочим столом, держала в руках ЕГО ручку и смотрела на
ЕГО фотографии. Я пила вино, открывала двери большого массивного шкафа,
рассматривала ЕГО вещи, обнималась с ЕГО свитерами, вдыхала запах ЕГО рубашек,
которые пахли любимым парфюмом. Вещи Олега хранили прикосновение ЕГО рук.
Иногда подходила к старинному проигрывателю, ставила ЕГО любимые пластинки. А
один раз открыла окно и посмотрела вниз, на шумный проспект... У меня возникло
желание выброситься. Наклонившись как можно сильнее, я вдруг резко отпрянула от
окна и подумала о том, что если бы Олег был жив, то никогда бы мне этого не
простил. Ведь с того самого дня, как мы с ним познакомились, ОН сделал все
возможное для того, чтобы я полюбила жизнь. А еще меня удержал страх
неизвестности. Я не знала, что там, за последней чертой, и побоялась – вдруг
там пустота... Меня удержала дочка и светлая память о замечательном и любимом
муже. Этот человек всегда будет жить во мне, и я теперь БУДУ ЖИТЬ ЗА ДВОИХ.
Я уже почти не могла плакать, и когда думала
об Олеге, в горле возникали жуткие спазмы. Каждое утро с трудом заставляла себя
вставать с кровати. Только вставала и тут же уставала. Я понимала, что уныние –
грех, но ничего не могла поделать. Разучилась смеяться, радоваться, улыбаться.
Меня перестало интересовать все, что находилось за пределами квартиры. Внешний
мир мне был больше не интересен. Мне постоянно казалось, что ОЛЕГ придет или
позвонит. Я прислушивалась, ожидая, что в замочной скважине повернется ключ...
Четко помню первое утро БЕЗ НЕГО. Проснулась,
провела рукой по кровати и с ужасом поняла, что Я ОДНА. Поняла, что нужно прятать
в шкаф одну подушку, потому что две мне больше не нужны. Я завтракала с ЕГО
халатом и все это время общалась с воспоминаниями. Это была самая великая
потеря. Понимание того, что Олега больше нет, пронзало сильной болью сердце и
было трудно дышать. Когда ложилась в постель, то обнимала ЕГО халат и ЕГО
подушку, которую все еще не могла убрать в шкаф и которая была вечно мокрой от
слез. Закрывая глаза, вновь и вновь вдыхала ЕГО запах. Я все еще помнила этот
запах и ощущала ЕГО присутствие. После выплаканных слез я постепенно засыпала.
А после ночи опять наступало утро. Утро, в котором вновь НЕ БЫЛО ЕГО.
Это были дни, полные страданий и борьбы с
собой. Я жила будто в аду и даже просыпалась от собственных рыданий. Я училась
жизни заново, жизни, где НЕТ ЕГО. Холод воспоминаний леденил тело и вымораживал
душу. Раны прошлого не рубцевались. Мне было больно только от одной мысли, что
я больше ЕГО не увижу. Я истекала кровью любви, рвала жилы, старалась убить веру
в лучшее...
В тот день я первый раз подошла к зеркалу и
посмотрела на свое отражение. Если бы Олег меня такой увидел, то очень бы
сильно испугался. Мое лицо сплошная боль, под глазами черные круги и мешки...
Мне показалось, еще немного, и глаза куда-то провалятся.
В дверь настойчиво позвонили. Хотя я уже давно
не реагировала на любые вмешательства из внешнего мира, все же подошла к двери,
зачем-то ее открыла и увидела обеспокоенного Влада. Он сказал, что сегодня
сороковой день похорон.
– Как сороковой день? – не верила я.
– Юля, ты заживо похоронила себя в этой
квартире!
Подумать только, я просидела в добровольном
затворничестве ровно тридцать один день!!! А ведь я этого не ощутила. Влад
пытался затащить меня в душ, кричал, что так нельзя, что все эти дни он пытался
до меня достучаться и дозвониться, что в ресторане сидят люди, справляющие
сорок дней, я обязана там появиться. Тогда у меня началась настоящая истерика.
Я стала кричать, что я никому и ничем не обязана, что ТОГО человека, которому я
действительно была обязана, больше со мной нет. Я кричала, что в ресторане
сидят чужие люди, что все это показуха, а эти люди только делают вид, что
скорбят, а в глубине души радуются, что Олега больше нет. Владу все же удалось
заставить меня привести себя в надлежащий вид, напялить темные очки во все
лицо, приехать в ресторан на поминки и слушать про Олега хвалебные речи. Я
смотрела на ЕГО портрет, стоящий среди множества строгих букетов, всматривалась
в ЕГО глаза и все не верила, что ЕГО БОЛЬШЕ НЕТ.
Какую ошибку я совершила в этой жизни, что мне
приходится так расплачиваться? Я не знаю ответа. Зато верю, что через годы мы
обязательно с Олегом встретимся и во всем разберемся.
