С ним невозможно развиваться – нужно либо
стоять на месте, либо пятиться назад. Тяжело объяснять, что теория теорией, но
жизнь показывает: даже в самых серьезных правилах есть исключения. И это я. Ну
не могу я развиваться по его теории, потому что я самородок, который живет по
своим правилам и не принимает то, что навязывают ему другие. Я сделала себя
сама вне всяких правил. У меня сильнейшая жизненная школа. Я прошла Крым, рым и
медные трубы, и если бы развивалась по теории, то сейчас сидела бы в своем
маленьком шахтерском городке в нищете, озлобленная на весь мир и ела хлеб с
картошкой. Гарику никогда не понять, что такое рисковать, блефовать, пускаться
в авантюры, что значит ставить на карту все и выбираться из ситуаций, из
которых теоретически невозможно выбраться. Что он видел? Кабинет и мягкое
кресло... Его не трепала жизнь. А если один разок и тряханула, то несмертельно
и за дело. Это его конек – довольствоваться малым. Ему так комфортно. Гарику не
надо хватать звезд с неба – у него есть планка. А я всегда знала, что на небе
есть моя звезда, всегда хотела большего, чем могла предложить мне жизнь. Я
слишком многого хочу и не желаю больше той безрадостной и голодной жизни, какой
когда-то жила. Не хочу, чтобы о ней знали ни мои дети, ни мои внуки. Не хочу
вспоминать, как маленькой девочкой украла булку хлеба – не потому, что во мне
есть ген воровства, а потому, что устала засыпать голодной.
Теоретику Гарику никогда этого не понять. По
его разумению, если ты чего-то достиг, то пора успокоиться. Помню, как в то
время, когда упорно меня переманивал, он собрался с духом и сообщил, что
издательство готово дать мне кредит на квартиру. Он так волновался... Вероятно,
ждал, что от этого предложения я упаду в обморок. Он не понял моей реакции,
когда я сказала, что квартира – это неплохо, но не самоцель, а один из моих жизненных
этапов. Я тогда рассмеялась. Мне почему-то вспомнился Владивосток и случай, как
однажды я спросила своего водителя, что ему нужно от жизни. Он ответил –
видеомагнитофон. В то время это было в диковинку. Тогда я купила ему
видеомагнитофон и подумала: как мало человеку нужно для счастья. Может быть,
даже немного ему позавидовала. С такой психологией легче жить, чем с
психологией максималистки. Тогда, в разговоре с Гариком, я почувствовала себя
этим водителем и даже оскорбилась.
От Гарика усиленно бегут авторы по той
причине, что он так и не понял: автор не раб, а свободный человек с собственным
мнением, взглядами и принципами, с которыми он обязан считаться. Гарик
выстраивает работу с автором так, что автор практически не имеет слова. Он не
понимает, что есть люди, которым нужно от жизни мало, а есть максималисты, у
которых большие цели и большие задачи. Не стоит подрезать крылья тому, кто
хочет и умеет летать.
В силу своей ограниченности он так и не понял,
что мы не можем получать с ним поровну, потому что я автор с именем,
читательской аудиторией и работаю на износ. В то время, когда Гарик спит или
отрывается по полной в выходные, я пашу в четырех стенах без выходных,
праздников и понятии о времени суток. Ошибка Гарика в том, что он имел хамство
попрекать меня деньгами. Не он мне платит и ему никогда не сидеть в кресле
своего шефа.
Когда Гарик пьет, мало не покажется никому.
Однажды позвонил мне среди ночи, сказал, у него проблемы – не выпускают из
ресторана и заставляют оплатить счет. Спросил, не могу ли я подъехать и за него
заступиться. Мол, он счет оплатил и его заставляют платить повторно. Хотя я
объяснила, что уже давно сплю, Гарик требовал справедливости.
Когда он пьет, у него начинаются провалы в
памяти. Ему просто принесли счет, Гарику показалось, что он уже его оплатил.
Я не раз была свидетелем того, как на почве
пьянства у Гарика начиналась белая горячка. Он заказывал спиртное, махом его
выпивал, а затем орал на официантку, почему та до сих пор ничего не принесла.
При этом официантка вежливо объясняла, мол, вы только что все выпили. Гарик
начинал топать ногами, истериковать и кричать, что его везде надувают.
– Хамка! – орал Гарик на
официантку. – Она только что выпила мое спиртное! Я шеф-редактор крупного
издательства и печатаю известных людей! Стоит мне сделать один звонок – и ваш
ресторан закроют!
Перепуганная официантка хлопала ресницами и не
знала, что делать.
– Гарик, ты только что сам прикончил графин
водки, – заступилась я за перепуганную девушку.
– Ты видела?
– Видела.
– Нет. Я ничего не пил. Это она выдула мой
графин! – кричал Гарик и показывал на официантку. – Дайте мне водки!
Мне дадут выпить в этом ресторане или нет?!
Перепуганная официантка принесла Гарику второй
графин. Он опустошил его за несколько минут, не закусывая. Затем посмотрел на
графин и вновь позвал официантку.
– А ты чего мне пустой графин принесла?
– Так вы ж его только что выпили....
– Я?! Это уже предел всякого хамства! –
Гарик что есть силы ударил кулаком по столу. – Я смотрю, в этом ресторане
мне сегодня ничего не нальют. Где администрация?! Тащите директора! Вы хоть
представляете, кто я?! Я шеф-редактор, а это значит, что вам всем пришел капец!
Когда Гарику принесли третий графин водки, он
показал бледной официантке кулак:
– Только попробуй тронь! – Затем моментально
его осушил, сделал «руки в боки» и грозно спросил: – Ну и где моя водка?! Меня
тут еще долго «разводить» будут?! Только попробуй посчитай за пустые графины!
Ты даже не представляешь, кто перед тобой сидит...
И так постоянно. Когда мы встречали корпоративный
Новый год, Гарик меня обнял, показал на торжественно украшенный зал и сказал:
– Видишь, какой я крутой перец! Это все
благодаря мне!
На этом корпоративе он потерял документы,
ключи от квартиры. Очнулся с чужим пакетом, в котором лежали женские колготки и
баночка с тушеной свеклой.
– Что за чертовщина? – прорычал еще не
протрезвевший Гарик.
Ходил, искал документы и ключи. Не нашел. Так
и уехал с чужими колготками...
Однажды позвонил мне хорошо подвыпившим.
– Я женюсь, – сказал он.
– Очень за тебя рада.
– Ты на меня не злишься?
– Я же сказала, рада за тебя.
Одно время Гарик пытался за мной ухаживать...
Я часто говорила ему комплименты, и он поверил в собственную неотразимость.
– Ты пойми. Я еще могу жить один, а мой кот
нет. Кот ест «анти мяу», и я скоро буду есть «анти мяу». Пойми, кот больше не
может. Ему нужна хозяйка. Ты пойми, я женюсь из-за кота! Он вечно голодный. Я
не могу о нем не думать. Ты только представь, как коту будет хорошо, если я
женюсь.
– Конечно. Не мучай больше кота.
