Странный символ, я таких больше не видела.
— Барынька, чай вышивкой интересуетесь? — хозяин гостиницы, радушно улыбаясь, подошел ко мне.
Я оглянулась, и только сейчас, раньше-то я его не разглядывала, увидела медальон, с тем же самым знаком, что оказался незнакомым мне в вышивке. И этот тоже был вышит, да медным ободом размером с монетку, зажат. И нить вышивки тоже красной была, а сама медь грубой выделки, в отличии от филигранности символа.
— Какой у вас медальон красивый, — заметила я.
— Оберег-то? — мужчина ласково погладил украшение, не касаясь нити, а только по ободку.
— Да, — я продолжала с интересом разглядывать изделие, — а оно что-то означает?
— Это-то? Ну так это чтоб деньги в доме не заканчивались, довольствие значит, чтобы к рукам текло, от рук не отходило.
Деньги! Поверить не могу, а я все о чем-то высоком думала, а тут просто деньги. И мне бы получше рассмотреть, но чувствую, не позволит, никак не позволит, гномы и те в денежных вопросах суеверные, чего уж о людях говорить.
— А где такое приобрести можно? — решила я продолжить разговор.
— Ооо, тут барынька дело такое, — хозяин мне рукой на наш столик указал, демонстрируя, что разговор там будет. Пришлось смириться, пройти, под недовольным взглядом Риана сесть на свое место и жадно ждать пока хозяин решит какой-то вопрос с двумя другими посетителями в этом пустом зале, и к нам подойдет. Подошел он вскоре, стул взял, сел напротив меня, да и начал рассказ:
— Тут дело в чем, барынька, с оберегами оно как — купить можно, да будет он тот ли?
Я понимающе улыбнулась.
— То-то и оно, — продолжил мужчина, поглаживая бороду. — Сильны обереги у жрецов Яреня.
— Бог солнца, — пояснил для меня Риан.
Я кивнула обоим, хозяин гостиницы продолжил:
— Да не сами они делают, волхвиц Забытого искать надо.
— Не спрашивай, — вставил магистр.
Снова киваю и готова внимать дальше, мужчина рад был рассказать:
— А они деньгами не берут, им отдай самое дорогое — дитя, али любимого человека, часто еще волосы берут, если девочка в доме есть. Да тут дело такое — отдашь волос и сама малютка как подрастет к ним уходит.
— А… — потрясенно пробормотала я.
— Ничего не отдавал, — хозяин довольно прищурился, — забрал я у них, жену свою любимую и забрал, вона как. А уж теща для меня расстаралась, оберег вот на свадебку подарила, занавеси к родинам первенца, да и как поведется, деткам подарки завсегда полезные, обережные, к именинам то. Да жаль, померла прошлым годом то.
И такая печаль во взгляде промелькнула.
— Хорошая теща была, — продолжил он с тяжелым вздохом, — как совет надобен сразу к ней, все честь по чести объяснит, а коли с женой то не сладим, никогда не вмешивается, все говорила — сами заварили, сами хлебайте…
Магистр во все время разговора ел кашу с рыбной подливой, ну вдруг отложил ложку и хмуро спросил:
— Померла? Волхвица? Так ты не стар, жена стало быть…
— Меня моложе, — вставил хозяин.
— Так моложе… — чуть призадумавшись, Риан добавил: — Волхвицы, как и ведьмы морские, в силу родами входят, да стараются пораньше с этим справится, значит родила она к восемнадцати, вряд ли позже. Жене сколько?
— Двадцать девять годков.
— И пятидесяти не было, — мне не понравилось выражение на лице магистра. — Волхвицы они по сто-сто двадцать лет живут в здравии, болезни им не страшны, в буквальном смысле стороной обходят, как же так случилось?
Пожав плечами, мужик с неохотой проговорил:
— А кто ж его знает, жрецы карой Яреня назвали, да только когда святилище сгорело тещи-то моей там не было, у нас гостевала, да так у нас и померла, словно дыхание у ней кончилось.
Некоторое время мы сидели и потрясенно молчали. Я, переводя взгляд с магистра на хозяина гостиницы, сам хозяин утирающий скупые мужские слезы, и магистр, сжимающий медную кружку… И та сжималась. Опомнился Риан лишь когда на руку его чай хлынул.
— Дэя, нам пора, — он стремительно поднялся.
Торопливо схватив печенье, я быстренько его надкусила, чаю выпила и все с тем же печеньем, подскочила с лавки.
— Доешь, — прошипел магистр.
Села, доела, еще и молоком запила, а хозяин гостиницы, тихо так:
— Ааа, уважаемый господин часом не из разбойного люда?
Я подавилась, Риан просто с удивлением взглянул на мужчину.
— Ну так за волхвиц-то вы расстроились, а они известное дело морским-то разбойникам от водяных знатно помогают… А еще вчера без кошеля пришли, поутру золотыми расплатились, и слово у вас с делом не расходится, и вона вы какой молодец — барыньку-то себе грамотам обученную взяли, да еще из столицы. Чай уворовали, девоньку-то?
Весело взглянув на меня, Риан с самым серьезным выражением лица подтвердил:
— Украл, врать не буду.
— Когда это? — не удержалась я.
— Подрастешь, поймешь, — посмеиваясь, сказал хозяин и тоже поднялся. — Вы, господин, как уезжать соберетесь, морем-то не советую через залив, каррагов много стало, на суда нападают, разбойные то в первую очередь рвут. Дорогой оно безопаснее.
— Спасибо тебе за добрый совет, почтенный. За стол обильный, за кров надежный.
— Завсегда рады, — мужчина поклонился.
— В номере котенок остался, — Риан обошел стол, взял меня за руку, — он у нас нервный, так что накажи в комнату не заглядывать.
И мы покинули гостиницу.
* * *
Яркое солнце почти ослепило, теплый соленый воздух вмиг растрепал волосы, и потому я шла за магистром, торопливо заплетая неаккуратную косу, и все никак не могла понять двух вещей. Нет, про «украл» я потом спрошу, а вот слова хозяина гостиничного двора меня заинтересовали:
— Риан.
— Мм? — магистр приобнял за плечи.
— А почему ты молодец, от того что у тебя супруга грамотная? — действительно интересно было.
— Видишь ли, родная, тут так принято — если жена хорошая, значит муж молодец.
— А если жена плохая?
— То жена плохая, — со смехом ответил магистр.
— Это как? — не поняла я.
— Просто, — и так как я косу уже доплела, лорд директор взяв меня за руку, повел за собой, ускорив шаг.
И некоторое время мы молча шли по пустынной в силу зноя дороге, мимо деревянных домов, закрытых лавочек и бегающих свободно домашних уток, но я все же одного не понимала:
— А если муж хороший?
— То муж хороший, — последовал веселый ответ.
— А если муж плохой? — не унималась я.
