– Если ГАИ остановит и спросит, что с
пассажиром, скажешь, что он хорошо выпил и спит, – давал мне распоряжения
Лешка.
Я кивала, постоянно оглядывалась на толстопузика
и вытирала слезы.
– Что ревешь-то?
– Боюсь, – замотала я головой.
– Кого?
– Вдруг нас ГАИ остановит. А ведь у тебя даже
доверенности нет.
– У меня деньги есть. С их помощью с
гаишниками всегда можно договориться. Главное, чтобы никто твоего начальника
тормошить не стал. Иначе мы попали.
Но в эту ночь нам определенно везло. Отъехав
подальше от моего дома, мы остановили машину на каком-то пустыре и пересадили
шефа за руль. Алексей расстегнул ворот его рубахи для того, чтобы со стороны
казалось, что человеку стало плохо, и, взяв носовой платок, принялся стирать
отпечатки пальцев. Я сидела в темноте рядом с машиной и наблюдала за его
действиями.
– Боюсь, что от отпечатков мы вряд ли сможем
избавиться, – произнес Алексей.
– Почему?
– Слишком много наследили. Тут везде
«пальчики».
– Ну, хоть немного постирай, – грустно
произнесла я.
– Если только немного.
– Нужно было все в перчатках делать.
– Я смотрю, ты неплохо осведомлена…
– А я много фильмов смотрела.
– Тебе фильмы противопоказано смотреть.
– Почему?
– Потому, что они плохо влияют на твою
психику. У тебя любимый человек есть. Ты замуж за него мечтаешь выйти, ребенка
родить. Ты же сама мне все уши прожужжала, какая у тебя такая невероятная
любовь.
– А я его и в самом деле очень люблю.
– Тогда какого черта этот мужик в твоей
постели делал?!
– Меня об этом мой любимый попросил, –
устало ответила я и, присев на корточки, стала тереть виски.
Покинув машину толстопузика, мы прошли
несколько кварталов и бросили плед, в который заворачивали труп, в мусорный
бак, надеясь на то, что его в самое ближайшее время подберут бомжи. После этого
мы вернулись ко мне домой и сразу прошли на кухню. Увидев, что я потянулась к
коньяку, Лешка сам взял бутылку и наполнил наши рюмки.
– Мне тоже нужно выпить, а то голова идет
кругом. Я еще никогда в такой ситуации не был. Паршиво как-то.
Выпив рюмку коньяка, я попросила Алексея
налить мне еще, но он отрицательно покачал головой и отодвинул бутылку.
– Тебе не много будет?
– Мне очень плохо, – честно призналась я
Лешке и вновь вытерла слезы.
– Тебе утром на работу идти.
– Я не пойду.
– Что значит я не пойду?
– А что мне там делать? – захлопала я
глазами.
– Работать, – сурово ответил он.
– Я не смогу.
– Нужно идти. Хочешь не хочешь, а идти нужно.
Зачем нагонять на себя лишние подозрения? Не забывай, что ты – последний
человек, который видел шефа живым. А ты сегодня придешь на работу и узнаешь,
что твой шеф умер от сердечной недостаточности в собственной машине.
Я взяла Алексея за руку и зашептала, округлив
при этом глаза:
– Лешка, скажи, никто не узнает, что это
случилось у меня дома?
– Если ты никому не расскажешь, то
никто, – пожал плечами он. – Вроде бы нас никто не видел.
– А ты никому не скажешь?
– Нет, – твердо сказал Лешка. –
Только бы ты язык за зубами держала.
– Я что, сама себе враг?
– Вы, женщины, все такие болтливые.
– Леш, скажи, а когда шефа в машине найдут, то
уголовное дело заводить не будут?
– Если он умер ненасильственной смертью, то не
будут.
– У него сердце остановилось.
– По идее не должны. А там кто его знает.
– А ты думаешь, это не сердце? – пытала я
Лешку.
– Откуда я знаю? Я же не врач-патологоанатом.
Вскрытие покажет.
– А больше ничего не может быть, – я
говорила скорее для самой себя, чем для Лешки, пытаясь таким образом
успокоиться. – Ну сам посуди, иначе от чего человек ни с того ни с сего
умереть может? Только от остановки сердца.
– Вика, а ты не хочешь выполнить мое
условие? – взволнованно сказал Лешка. – Только я прошу тебя не врать.
Если ты будешь хитрить, то я сейчас просто встану, уйду и ты больше никогда
меня не увидишь. Ты этого хочешь?
– Нет. У меня еще никогда не было
друга-мужчины, и тем более такого надежного.
– Все пытались затащить тебя в постель?
– Все, – не могла я не согласиться с
Лешкой. – Один ты не пытаешься.
– Ты, наверно, думаешь, что я импотент, –
расплылся в улыбке сидящий напротив меня мужчина.
– Я думаю, что ты очень культурный и
воспитанный человек.
А затем я рассказала ему все о себе без
прикрас. Я знала, что никогда нельзя рассказывать мужчине абсолютно все, иначе
ты станешь для него прочитанной книгой и не будешь ему интересна. Мужчинам
вообще нельзя знать больше, чем положено. Но это совсем не тот случай, потому
что Алексей не был моим близким мужчиной, да и, если честно, я воспринимала его
не как мужчину, а скорее как близкую подругу, которая всегда поймет и придет на
помощь.
Я рассказала ему о том, что никогда не верила
в любовь, от которой можно потерять голову, и однажды я ее встретила. Не ждала,
не звала и встретила. Я рассказала ему о том, что бывают совершенно невероятные
поцелуи и ласки и что на своем жизненном пути судьба подарила мне встречу с
ярким и особенным мужчиной.
Когда я рассказывала Алексею о Леониде, я
видела, как слегка подергивались его скулы: наверно, ему было больно и
неприятно все это слушать, но мне очень сильно хотелось поделиться с ним своими
чувствами. Я сказала, что мне без Леонида будет незачем жить, если из моей
жизни исчезнет любовь, что тогда я буду подавленной, блеклой и несчастливой.
– Ты кого-нибудь когда-нибудь любил? –
поинтересовалась я у Алексея.
– Да, – не раздумывая, ответил тот.
– Если ты знаешь, что такое любовь, значит, ты
должен меня понять.
– Я хорошо знаю, что такое любовь, –
уверенно ответил Лешка.
– Кстати, а где сейчас твоя любимая девушка?
– Разбилась в автокатастрофе вместе со своими
родителями.
– Извини, пожалуйста.
– Ничего страшного.
