ЧАСТЬ 1
МИССИЯ
ГЛАВА 1
Грегор открыл глаза, почувствовав на себе чей-то взгляд. Осторожно, не делая лишних движений, осмотрел свою спальню. На стенах и потолке никого не было. На шкафу тоже. И тут он увидел: вон, на подоконнике, совершенно неподвижный — лишь усики подергиваются, — сидит таракан.
— Слушай, ты нарываешься! — мягко сказал он таракану. — Хочешь встретиться с моей мамой?
Таракан потер усики, но не двинулся с места. Грегор вздохнул, потянулся за старой банкой из-под майонеза, в которой стояли карандаши, вытряхнул их на кровать и одним ловким движением накрыл его стаканом.
Ему даже вставать не пришлось. Спальня у него совсем крошечная, видно, предполагалось, что это будет кладовка. Узкая кровать сюда еле втиснулась, и ночью, ложась спать, он прямо от дверного проема падал на свою подушку. В стенке, в изножье кровати, была ниша, достаточно большая, чтобы вместить узкий шкаф. Правда, дверцы у шкафа открывались сантиметров на двадцать, не шире. Уроки ему приходилось делать сидя на кровати, скрестив ноги и держа на коленях доску. И двери у комнаты не было. Но Грегор не жаловался. У него зато было окно, выходившее на улицу, и довольно высокий и еще совсем белый потолок. И потом, этот уголок, несомненно, был самым укромным местом в квартире. Никто, кроме него, здесь и не бывал… если не считать тараканов.
Кстати, тараканы в последнее время вели себя необычно. Раньше они просто носились по всей квартире, но прятались, когда кто-либо появлялся, а теперь Грегору стало казаться, что их словно бы стало больше: куда ни повернись, хоть одного да увидишь. Но главное — они никуда не убегали, а будто нарочно сидели и наблюдали… за Грегором.
Это было странно.
Но дело даже не в этом. Грегору теперь приходилось совсем непросто: ведь он изо всех сил старался сохранять им жизнь.
После того как прошлым летом, глубоко-глубоко под Нью-Йорком, огромная тараканиха пожертвовала собой, чтобы спасти жизнь его двухлетней сестренки Босоножки, Грегор поклялся никогда больше не убивать этих насекомых. И свое слово он держал. Но вот встреча с его мамой не сулила тараканам ничего хорошего.
У Грегора была единственная возможность спасать тараканов, просто выдворяя из квартиры, пока их не обнаружило мамино всевидящее око. В теплую погоду он ловил их и относил на пожарную лестницу. Но сейчас стоял холодный декабрь, и он опасался, что тараканы на улице померзнут, а потому в последние дни засовывал их поглубже в мусоропровод. Ему казалось, что там для них просто рай.
Грегор, осторожно передвигая банку, вынудил таракана добежать до края подоконника и перевернул банку, накрыв ее рукой. По коридору прокрался через ванную, а затем через спальню, где спали Босоножка, Лиззи и бабушка, в гостиную. Мамы уже не было. Она, должно быть, ушла в кафе, где по выходным подрабатывала официанткой. Денег, которые мама получала в приемной у дантиста, пропадая там целыми днями с понедельника по пятницу, не хватало, и маму они теперь почти не видели.
Папа спал на раскладном диване в гостиной. Ему опять снилось что-то неприятное. Его пальцы подергивались, судорожно перебирая одеяло, и он что-то приглушенно бормотал. Бедный папа…
Проведя два с половиной года в плену у свирепых крыс очень, очень глубоко под Нью-Йорком, папа стал немощным и совсем больным. В Подземье, как называли местные жители свою страну, он недоедал и совсем не видел солнечного света. А еще крысы, похоже, жестоко мучили его, но он об этом никогда не рассказывал. Во сне ему часто снились кошмары, а иногда он, как бабушка, путал сон и явь. Особенно плохо ему становилось, когда поднималась температура, а это случалось нередко, и сколько ни обращался к врачам, папа так и не смог избавиться от странной болезни, принесенной из Подземья.
Когда Грегор просто мечтал о папином возвращении и даже потом, когда вслед за Босоножкой свалился в вентиляционное отверстие в прачечной, ему казалось, что, стоит семье воссоединиться, как все станет легко и просто. И еще радостно.
Теперь Грегор знал, что это не так. Да, с возвращением папы всем им стало в тысячу раз лучше. Лучше, но не легче. А минуты радости случались совсем редко — они теперь почти никогда не собирались вместе.
Грегор тихо пробрался на кухню и вытряхнул таракана в мусоропровод. Пустую банку он поставил на пустую тумбочку и вздохнул. В холодильнике стояли недопитые бутылки молока и яблочного сока, а еще банка горчицы. Грегор обеспокоенно открыл шкафчик. Полбатона хлеба, немного арахисового масла и упаковка овсянки. Встряхнув овсянку, облегченно выдохнул — хватит и на завтрак, и на обед. А поскольку сегодня суббота, ему, Грегору, дома есть не придется, он ведь должен помогать миссис Кормаци.
Как ни странно, за последние несколько месяцев из пронырливой и болтливой соседки миссис Кормаци превратилась чуть ли не в ангела-хранителя семьи.
Едва Грегор с папой и Босоножкой вернулся из Подземья, как на лестничной площадке он столкнулся с миссис Кормаци.
— Ну, и где это вы пропадали, мистер Нет? — спросила она. — Напугали всех до смерти!
Грегор тут же выдал ей историю, сочиненную ими сообща: они с Босоножкой бежали на детскую площадку, но по пути встретили папу, который как раз собирался проведать больного дядю в Виргинии и решил взять с собой детей. Грегор подумал, что папа предупредил маму, а папа подумал, что это сделал Грегор, и они до самого возвращения не знали, какая тут поднялась буча.
Миссис Кормаци хмыкнула, смерив его тяжелым недоверчивым взглядом:
— Я думала, твой отец живет в Калифорнии.
— Жил… одно время, — замялся Грегор. — Но теперь вот вернулся.
— Понятно, — многозначительно сказала миссис Кормаци. — Ну кто бы мог подумать…
Грегор кивнул, понимая, что его история звучит ужасно фальшиво, а миссис Кормаци снова хмыкнула:
— Что ж, на вашем месте я бы еще чего-нибудь сочинила, для убедительности, — и, не сказав больше ни слова, развернулась и ушла.
Грегор подумал было, что она рассердилась, но, видимо, ошибся, потому что через несколько дней миссис Кормаци явилась к ним с пирогом.
— Я испекла пирог в честь возвращения твоего отца, — пропыхтела миссис Кормаци. — Он дома?
Грегору не хотелось ее впускать, но тут папа крикнул из комнаты неестественно радостным голосом:
— О! Да это, никак, миссис Кормаци?! — и она важно прошествовала мимо Грегора со своим пирогом.
Вид его отца, с трудом приподнявшегося с дивана — с белым как мел лицом, поседевшего, сгорбившегося, — заставил ее вздрогнуть. Если она и собиралась устроить ему допрос, то сразу передумала. Разговор не заладился, они с папой обменялись парой вежливых фраз о погоде, и миссис Кормаци удалилась.
