— Ну, что скажешь? — спросил Йейн. Он сидел на краешке дивана и с волнением ждал ее реакции. Он не спускал глаз с ее лица, и взгляд у него был такой же пристальный, как у Этана. Хейвен казалось, что он видит ее насквозь.
— Ты сделал это для меня?
— Да, — ответил он. — Мне хотелось, чтобы к твоему возвращению все было идеально. Чтобы ты уверилась в том, что я — это я. Чтобы мы все начали с момента нашего расставания.
— Ты знал, что я приеду в Нью-Йорк?
«Он знает, кто ты такая. И он будет искать тебя», — услышала Хейвен голос Леи Фризелл, но прогнала эту мысль из головы.
— Что ж… Конечно, не исключался и такой вариант, что ты появишься где-нибудь в Китае, но я
надеялся, что ты окажешься не слишком далеко и снова разыщешь меня. Мне пришлось пережить немало бед, чтобы сделать себя подозрительной личностью. Мой ассистент специально наводил на меня папарацци всякий раз, когда я выходил выпить чашку кофе. Я решил, что, если меня будут много фотографировать, в один прекрасный день ты меня увидишь. Но конечно, это было до того, как папарацци ополчились против меня.
— Но я именно так тебя и нашла. Я увидела тебя в выпуске новостей по телевизору.
— Значит, мой расчет оказался верен, — довольно улыбнулся Йейн. — Экскурсию заканчивать будешь?
Хейвен устремила взгляд на узкую лестницу, ведущую на верхний этаж.
— Наверху электричества нет. Там я все оставил как было, поэтому тебе придется захватить свечу. Возьми с подоконника.
Поднявшись по лестнице, Хейвен остановилась. Комната оказалось в точности такой, какой она ее помнила. Над потолочным окном стояла полная луна. Белые простыни на кровати отливали серебром. На туалетном столике сверкали флаконы с духами. Хейвен уловила свое отражение в зеркале. Только ее отражение и показалось ей лишним. В окна залетал теплый ветер, шевелил шторы, и они колыхались, будто призраки.
Она услышала шаги позади, и бег секунд замедлился. Она отдала Йейну свечу, и он задул ее. Комната теперь была освещена только луной. Теплая рука Йейна легла на ее оголенное плечо. Она обернулась, и их губы встретились.
— Я ждал тебя, Констанс, — прошептал Йейн.
Сначала поцелуй был нежным, а потом стал страстным, голодным. У Хейвен подкосились колени, но она не упала. Впервые в жизни она была счастлива — невероятно, невозможно, полностью счастлива. И все же она сумела отстранить от себя Йейна.
— Что случилось? — спросил он.
— Еще нет, — сказала ему Хейвен.
— Но мы были женаты, — сказал Йейн. — Ты не помнишь?
— Еще нет, — повторила Хейвен.
ГЛАВА 31
Хейвен лежала в кровати и пыталась припомнить все события, которые привели ее в маленькую комнату на Вашингтон-Мьюс. Появление Йейна в скандальном шоу. Пожар в доме бабушки, неловкая сцена около театра «Аполло». Слишком много совпадений, чтобы все это можно было назвать чем-то иным, кроме Судьбы. Хейвен надеялась, что сумеет понять, зачем ее привели сюда, — что она поймет это прежде, чем отчаянно влюбится в молодого человека, лежащего рядом с ней.
— Ну и что ты помнишь? — спросил Йейн, обвив ее руками и уткнувшись лицом в ее волосы, разбросанные по подушке.
Хейвен думала, что он спит. Было уже поздно, и луна скрылась за облаками. В комнате воцарилась темнота.
— Я помню тебя, — сказала ему Хейвен.
— А еще кого-нибудь? — небрежно поинтересовался Йейн.
— Доктора Стрикленда, девушку по имени Ребекка… — Хейвен порылась в своих воспоминаниях. — Немножко — родителей.
— И все? Больше никого?
— Вряд ли, — призналась Хейвен. — Я помню гораздо меньше, чем следовало бы. Видения у меня бывали и в детстве, но я все время старалась их прекратить. А вернулись они ко мне всего несколько месяцев назад.
— Ты хотела их
прекратить? — с болью в голосе спросил Йейн, и Хейвен порадовалась тому, что не видит его лица. — Почему?
— Моя семья очень набожная, — попробовала объяснить Хейвен. — Они не понимали, в чем дело. Восемь лет моя бабушка считала, что я одержима бесом. Но ты… ты помнишь все, да? Расскажи мне о Констанс и Этане.
— С чего начать?
— Начни с этого дома, — сказала Хейвен. — Самым первым, что мне вспомнилось, была эта комната.
— Что ж, попробуем. Этот дом… — негромко проговорил Йейн. Он словно бы призывал к себе прошлое. — Твоя бабушка жила в старинном особняке, в парке на Вашингтон-сквер. Этот домик был конюшней при особняке. Перед смертью бабушка завещала и дом, и конюшню тебе. Особняк ты продала и решила жить здесь.
— В конюшне?
Йейн негромко рассмеялся.
— В то время дом уже не был конюшней. У всех богатых семейств имелись автомобили. А твоя бабушка приспособила этот дом под студию. Она тоже была художницей. Вот почему вы с ней были так близки. Твои родители были… более обычными людьми.
— Я помню, как мы встречались здесь, — сказала Хейвен. — Я переживала, что кто-то может тебя увидеть.
— Так ты помнишь наши тайные свидания? — Пальцы Йейна проникли за вырез платья Хейвен и пробежались по краешку ее кружевного бюстгальтера. — Должен признаться… я тоже часто вспоминал об этих встречах. Тогда мы должны были таиться. Юной незамужней даме было неприлично принимать молодого человека у себя дома. А в особенности — молодого человека, который был ниже ее по положению в обществе.
Хейвен отстранила руку Йейна и сжала ее.
— Ты был беден, да? — спросила она.
— Иногда людям везет, иногда — нет, — объяснил Йейн. — У Этана жизнь была не такой легкой, как у меня. Его родители умерли, когда он был маленький, и его передавали из одной приемной семьи в другую. Последние опекуны поместили его в психиатрическую больницу. Он непрерывно говорил о других жизнях, прожитых им, и эти люди решили, что он сошел с ума. Это случилось незадолго до того, как его разыскал доктор Стрикленд и увез в Нью-Йорк. Конечно, со временем стало известно, что Этан провел какое-то время в психиатрической лечебнице. Даже если бы родители Констанс не стали противиться тому, что их дочь собирается замуж за нищего, они уж точно не позволили бы ей выйти за сумасшедшего.
— Тебя считали ненормальным? Вот почему тебя обвинили в…
Хейвен умолкла. Йейн вдруг перестал дышать.
— В чем меня обвинили?
Она не хотела так скоро говорить об этом.
— У меня было видение. Я слышала, как люди говорили о тебе и докторе Стрикленде.
— Они говорили, что я его убил?
Йейн по-прежнему лежал рядом с Хейвен, но ей показалось, что он ушел далеко-далеко.
— Да, — призналась Хейвен.
— Август Стрикленд был мне как отец. Я всем обязан ему. Я бы ни за что не причинил ему зла. И у меня не было для этого никаких причин. Я даже не знал о том, что он назначил меня своим наследником. И мне до сих пор жаль, что он это сделал. Вот откуда начались слухи. Некоторые люди хотели убрать меня с дороги. Они увидели лазейку и воспользовались ею.
