Хейвен закрыла дверь. Пусть в ванной было грязно, но с закрытой дверью здесь сразу стало безопасно и уютно. По крайней мере, можно было увериться в том, что за тобой никто не шпионит.
— И поэтому ты живешь в ванной? — спросила Хейвен. — Считаешь, что за тобой следят?
— Нет, — вяло пожав плечами, ответила Марта. — Мне плевать. Пусть заберут меня. А здесь я живу со дня смерти Джереми. Просто жутко больно смотреть на все его вещи.
— Прости, — сказала Хейвен. — Мне очень жаль. Я знаю, что его тело обнаружили совсем недавно. Наверное, это ужасный удар для тебя.
— Это был всего лишь труп, — ответила Марта. — И никакого удара не было. Я знала, что он погиб, с той самой ночи, когда он пропал.
— Откуда ты знала? — осторожно спросила Хейвен.
— С тех пор, как я познакомилась с Джереми, мы не расставались ни на минуту. Он ни за что бы меня не бросил. Мы друг без друга просто не могли существовать. Когда ты встретишь своего мужчину, ты поймешь, как это бывает.
Последняя фраза подействовала на Хейвен, как удар под ребра.
— Долго вы были вместе? — поспешно спросила она, не желая, чтобы Марта почувствовала, как она расстроена.
— С тринадцати лет.
—
С тринадцати?Надо же. Совсем малыши.
— Не такие уж малыши. Мы давно друг друга знали. А когда нам исполнилось семнадцать, мы перебрались в Нью-Йорк и вступили в общество.
— В общество «Уроборос»?
— Угу. — Марта кивнула и замерла. — Ты о нем знаешь?
— Слышала, — сказала Хейвен. — Когда вы с Джереми вступили в него?
— Несколько лет назад. Нам позвонили сразу же после того, как корреспондент газеты в Омахе взял у нас интервью. Дети-гении, так сказать. ОУ оплатило нам дорогу до Нью-Йорка, помогло договориться с родителями и одолжило денег на эту квартиру.
— Огромная, должно быть, была ссуда.
Марта притянула коленки к груди.
— Да, мы целую вечность выплачивали эти деньги. Счастье, что Джереми был так востребован как музыкант. Моя вредная привычка требует немалых затрат, не забывай. — Марта показала Хейвен отметины от уколов и торопливо втянула руки в рукава грязной футболки. — Кстати, а кто ты такая? И что ты делала в галерее в тот вечер?
— Я тебе говорила: меня зовут Хейвен Мур. И я была почти уверена в том, что я — подружка Йейна Морроу, пока не увидела вас вдвоем.
— О Господи! — воскликнула Марта и залилась маниакальным смехом. — Просто ужас, что ты могла подумать! Представить не могу!
Хейвен не смогла заставить себя рассмеяться.
— Думаю, можешь.
— Нет, нет, нет.
От хохота Марты Хейвен стало не по себе. Она попыталась вспомнить приемы оказания первой помощи, которым их обучали в девятом классе.
— Между нами ничего нет. Йейн просто любит устраивать шоу. На мой вкус, он слишком порядочный.
— Мы ведь говорим про Йейна Морроу, да? — спросила Хейвен, вздернув брови. — О парне, про которого трижды в неделю пишут в колонках светских сплетен?
— Йейн вовсе не такой распущенный, каким притворяется. Джереми всегда говорил, что у Йейна есть стержень. Он никогда не притрагивается к наркотикам. Он ни с кем всерьез не встречался. Все время при Падме.
Последняя фраза отрезвила Хейвен.
— Погоди. Ты имеешь в виду Падму Сингх? Президента общества «Уроборос»?
— Йейн не говорил тебе, что он там — один из фаворитов? Падма с середнячками дел не имеет. Ей подавай самых особенных. Или таких богатеньких, как Йейн. Знаешь, если он правда твой дружок, то вам бы стоило узнать друг друга получше.
Хейвен была полностью согласна с Мартой.
— А ты знаешь мужчину, с которым Падма вчера вечером была в галерее? Адама Розиера.
Марта покачала головой.
— Вряд ли. А я имена отлично запоминаю. Правда, в обществе я из больших шишек многих не знаю. Только я думала, что Падма пришла одна. Сомневаюсь, что она привела бы с собой любовника, зная, что там будет Йейн. Она ему вечно прохода не дает. Джереми Йейна все время из-за этого подкалывал. На самом деле он его не только из-за этого подкалывал. Он злился, что мы с Йейном дружим.
— Значит, они не ладили?
— Да они терпеть друг дружку не могли.
— Неужели Йейн так сильно ненавидел Джереми, что мог убить его? — спросила Хейвен, радуясь тому, что наконец у нее есть возможность разделаться с этим вопросом.
Марта скривилась.
— Все эти слухи — дерьмо собачье. Йейн никого не мог убить. Слушай, я тебе врать не стану. У Джереми были очень серьезные проблемы с наркотой. Он был готов попробовать все, что ему подсунут. Начальство в обществе было им недовольно. Видимо, велели кому-то всучить Джереми какую-то дрянь. Но я надеюсь скоро оказаться рядом с Джереми. Дела у меня фиговые. Думаю, мне осталось несколько месяцев, не больше.
— Подожди, — сказала Хейвен. — Секундочку. Ты считаешь, что к смерти Джереми каким-то образом причастно общество «Уроборос»?
— Люди, связанные с ОУ, исчезают то и дело.
Хейвен вспомнила о невинных детишках в приемной общества.
— Ты можешь это доказать? — спросила она у Марты. — Ты знаешь, откуда у Джереми взялись наркотики, которые его убили?
Марта покачала головой.
— Дурь могла взяться откуда угодно. Половина народа в обществе распространяет наркоту.
— Что? Общество «Уроборос» поощряет торговлю наркотиками?!
— Все не так просто. — Марта нервно заерзала на унитазе. — Помнишь, есть такой древнегреческий миф о Гадесе и Персефоне? Там повелитель подземного мира похищает девушку и утаскивает в ад, помнишь?
Хейвен кивнула.
— И когда девушка оказывается в аду, — продолжала Марта, — Гадес сажает ее за пиршественный стол. Полным-полно всяких невероятных вкусностей. Она понимает, что ни к чему нельзя прикасаться, но она умирает с голоду и через некоторое время у нее больше нет сил сопротивляться. И когда никто не видит, она хватает несколько сочных зерен граната и сует в рот. Эта маленькая слабость решает ее судьбу. Она навеки остается в аду. — Марта умолкла. Она словно бы ужасно устала. Она отбросила челку со лба. Ее веки были лиловыми, как сливы.
— Вот чем занимается общество «Уроборос». Они выкладывают перед тобой кучу всего на свете, но если ты проявишь хоть крошечную слабость — все, ты навеки на крючке. Ты начинаешь просить того, что сам не в состоянии себе позволить. А когда приходит счет, ты обнаруживаешь, что тобой владеют.
— Не уверена, что я все понимаю.
Марта отвела глаза.
— Зачем я тебе все это рассказываю? На самом деле я не должна об этом говорить. Тайны общества, всякое такое… У меня и так неприятностей по горло.
