– Послушай, что ты вынюхиваешь, –
опять встряла Танька. – Ты живешь своей жизнью, а Дашка своей. Один раз
она хотела сделать тебе плохо, за это ты ее посадил. Все остальное тебя не
касается. Поверь, что ты больше не представляешь для моей подруги никакого
интереса.
Когда Танька замолчала, я пристально
посмотрела на Глеба и сказала:
– Я смотрю, у тебя новая девушка. Совсем
молоденькая.
– Не бери в голову. Я вчера жену в роддом
отвез. Она теперь там до конца лежать будет, на сохранении. Вот я и решил
немного расслабиться. Тоскливо одному стало. Сегодня жену проведал, вроде бы
все нормально. Могу я, в конце концов, отдохнуть?
– Хорошо же ты отдыхаешь!
– Приехал в тот бар, где ты раньше
танцевала. Предался воспоминаниям. Ты на этой сцене с шестом классные штучки
выделывала!
Танька нахмурилась, достала косметичку и вышла
в туалет. Мы остались вдвоем.
– Я вижу, дела у тебя идут
неплохо, – сказал Глеб.
– У меня пока нет никаких дел. Я вышла
совсем недавно. Я еще не могу привыкнуть к этой жизни.
– Ты вернешься на работу и будешь здесь
танцевать?
– Не знаю. Один человек хочет купить этот
бар для меня. Он хочет, чтобы я была в нем хозяйкой. Я боюсь, что у меня ничего
не получится. Если я хорошо танцую, то это еще не значит, что я смогу хорошо
управлять баром.
– У тебя все получится, ты сильная. У
тебя появился богатый любовник?
– Это не любовник. Скорее, покровитель.
Отец моей подруги.
– Он положил на тебя глаз?
– Нет. Просто там, в колонии, я спасла
жизнь его дочери.
– Знаешь, я часто думаю о тебе. Вспоминаю
обшарпанную гостиницу. Твою телогрейку и войлочные сапоги, твой потрясающий
танец, который довел меня до оргазма...
– Как идет твоя семейная жизнь?
– Нормально. Жду рождения дочери.
– Да уж, ждать тебе не скучно, –
ухмыльнулась я и посмотрела на девицу, скучавшую в дальнем углу.
– Это моя старая подружка. У нее есть
прекрасное качество. Она всегда свободна. Сколько ей ни звони, она всегда
свободна. Ее не надо уговаривать, перед ней не надо оправдываться. Для меня она
всегда свободна, в какое бы время я ей ни звонил.
– Вот видишь, у тебя действительно все
хорошо. Я очень рада за тебя.
Мы замолчали, глядя друг другу в глаза. Глеб
натянуто улыбнулся.
– Дашуль, а хочешь, я тебя на своем
лимузине покатаю? Ты уже, наверное, забыла, как это здорово. Погоняем по ночной
Москве, попьем виски из бара.
– А как же девушка, с которой ты пришел?
– А я ее отправлю ко всем чертям. Она не
обидится.
– Я в этом не сомневаюсь.
– В чем?
– Когда-то ты ко всем чертям отправил
меня.
– Ладно, Дашуль, чего прошлое вспоминать.
Забылось все. Главное, что ты мне сейчас нужна, а все остальное ерунда.
– Не могу, Глеб.
– Почему?
– Потому что я не вещь, которой можно
попользоваться, а потом выкинуть подальше или послать ее ко всем чертям.
– Перестань, Дашка! Поехали ко мне,
станцуешь. Я так люблю смотреть, как ты танцуешь. Ведь я даже в колонию к тебе
для этого прикатил.
– Я больше не танцую, Глеб. По крайней
мере, для тебя.
– Дашуль, я сейчас твой. У меня жена в
роддоме лежит. Она сейчас такая брюхатая стала, противная, постоянно меня
подозревает, ревнует. Как брюхо отрастила и собралась икру метать, так вообще чуть
с ума не сошла. Каждую ночь на меня верхом забирается. А я на нее смотреть не
могу, иногда даже до тошноты доходит. Мне этот семейный секс уже так опротивел,
что ты и представить не можешь. Я на это время твой, Даша.
– Какой ты гад был, таким я остался, –
спокойно сказала я и отвернулась.
К столику подошла Танька.
– Дарья, поехали. Меня этот бар
утомил, – произнесла она недовольным голосом.
– Да, конечно.
Я встала и посмотрела на Глеба:
– Я не поеду с тобой, Глеб. На стоянке
возле бара меня ждет лимузин, точно такой же, как у тебя. Ты говоришь, что мы
виделись совсем недавно, а мне показалось, что прошла целая вечность. По
крайней мере, с тех пор многое изменилось.
– Что именно? – побледнел Глеб.
– Я стала ездить на лимузине, носить
песцовую шубу и костюмы от ведущих кутюрье мира, купаться в джакузи и ждать,
когда домработница принесет мне завтрак в постель.
– Молодец! Так его! – поддержала
меня Танька и с ненавистью посмотрела на Глеба.
Накинув шубку на плечи, я сказала:
– Понимаешь, Глеб, вещь не может служить
вечно. У каждой вещи есть свой срок. Если вещь никем не востребована, ее могут
украсть, купить или просто забрать себе, но при этом цена обязательно
возрастет, причем возрастет во много раз.
– Ну а если хозяин захочет вернуть свою
вещь обратно?
– Это невозможно, он просто не сможет
доказать, что когда-то эта вещь принадлежала ему.
Я взяла Таньку за руку, и мы направились к
выходу. Увидев нас, водитель подогнал к подъезду белоснежный лимузин и вышел из
машины, чтобы открыть дверцы. Неподалеку стоял второй лимузин, принадлежащий
Глебу.
– Садись в мой, – услышала я за
спиной голос Глеба.
– Дашка, кончай дурить. Садись и
поехали! – подтолкнула меня Танька и плюхнулась на кожаный диван.
– Это твоя подруга из колонии? – тихо
спросил Глеб.
– Да.
– Ты стала там лесбиянкой?
– Нет.
– Тогда почему она тебя так опекает?
– Просто я спасла ей жизнь.
– Но ведь она не будет возиться с тобой
все время. У тебя должна быть своя жизнь, и ее надо устраивать.
– С кем? С тобой?
– Я бы мог тебе помочь на первых порах.
Сниму квартиру, устрою на работу.
– Нет, Глеб, спасибо. Один раз ты мне уже
помог.
Танька высунула голову и громко крикнула:
– Даша, поехали! Хватит стоять.
Я посмотрела на Глеба, затем перевела взгляд
на стоявшие рядом лимузины и улыбнулась:
