Омегон устроился во впадине, его бронированные колени глубоко погрузились в пыль.
— Разрешаю, сержант.
— Мне кажется, это расточительство, — сказал ему Сетебос. — Возможно, она бы еще пригодилась легиону.
— Мне кажется, это сентиментальность, которая и впрямь расточительна, — возразил ему Омегон. — Прежде у меня сложилось мнение, что ради своего легиона ты сделаешь почти все. Почти всем пожертвуешь ради победы.
— Мое поведение во время этой миссии нельзя истолковать иначе, — согласился сержант. — Однако не было никакой нужды казнить девочку.
— Она была расходным материалом, сержант, — возразил Омегон. — Как и все мы. Проходные пешки в большой игре.
— Где «Химерика»? — осторожно спросил Исидор. — Где капитан Ранко?
После паузы Омегон расстегнул зажимы шлема и бросил его в пыль.
Перед глазами Сетебоса и всех легионеров отделения «Сигма» предстал Шид Ранко собственной персоной. Легионеры недоверчиво уставились на капитана.
— Большая игра, — повторил Ранко.
Капитан все еще чувствовал кровь своего примарха. Омегон смешал малое количество этой живительной влаги с вином, которое они вдвоем выпили на «Ипсилоне» — дар примарха, его благодарность и вместе с тем — много большее. Он ощутил воспоминания и познал тайны своего генетического прародителя: первые годы, проведенные близнецами на далекой родной планете, замыслы и путь к верховной власти, парадоксальный восторг и ужас чужого видения, постепенное, в течение грядущих лет осуществление необходимого…
Ранко принял этот дар и сделал то, о чем прежде примарх просил его тысячу раз. Он занял его место. Он действовал, говорил и думал, как примарх.
Он был Омегоном.
Бракс покинул свою позицию и сполз по песку вниз, во впадину.
— Что происходит? — зарычал легионер.
— От нас утаили некоторые детали миссии, — объяснил Сетебос, не отрывая пристального взгляда от Ранко. — Капитан нам сейчас объяснит.
Ранко ответил Сетебосу таким же пристальным взглядом. Потом поглядел на собравшихся легионеров.
— Что хочет от вас примарх? — обратился он к воинам.
— «Химерика» не появится, так ведь, сэр? — спросил Исидор.
Когда Ранко не ответил, легионер добавил:
— Не будет никакой эвакуации на «Громовом ястребе». Лорд Омегон не приедет за нами.
— Нет, — подтвердил капитан.
— Варианты? — спросил Сетебос, поворачиваясь к отделению.
— Гарнизонная «Грозовая птица» и другие корабли уничтожены, — напомнил Крайт.
— Есть только одно средство убраться с этой скалы, — сказал Волион. — Абордажная торпеда. Мы должны вернуться на «Арголид».
Сетебос заворчал. На обсуждение альтернатив времени оставалось мало.
— Самый быстрый маршрут? — спросил он.
— На поверхности, не закрытой щитом, слишком горячо, — отозвался легионер. — Даже в нашей броне. Нужно возвращаться через базу и рудники.
— Шансов немного, — заявил Бракс, проверив оставшиеся в магазине боеприпасы.
— Другие варианты еще хуже, — возразил Исидор, ткнув керамитовым пальцем в яростные небеса.
— Тогда решено, — сказал Сетебос, вставая.
— У вас не получится, — возразил Ранко. — Нет даже десятой доли необходимого на возвращение времени. Это если не учитывать боевые действия.
— Хочешь, чтобы мы просто сидели вот тут на скале и сдохли? — фыркнул в ответ Сетебос.
— Я ничего от вас не хочу, — честно ответил Ранко и снова повторил: — Так что от вас хочет ваш примарх?
Сетебос и легионеры переглянулись. Сержант кивнул.
— Всё.
Эпсилон
ОПЕРАТУС ГИДРА-ПЯТЬ: ИСТЕКШЕЕ ВРЕМЯ Ω1/138.11//XXB
БОЕВАЯ БАРЖА XX ЛЕГИОНА «БЕТА»
На мостике «Беты» царила тишина. Офицеры и слуги делали свое дело спокойно и профессионально. По внешним признакам трудно было догадаться, что боевая баржа Альфа-Легиона уже начала массированную орбитальную бомбардировку, и покрытый кратерами горный хребет на планете скоро превратится в ровное место.
Альфарий в церемониальной броне стоял на краю мостика, пристально глядя сквозь иллюминатор на развернувшийся апокалипсис. Сельскохозяйственная луна Парабеллус представляла собой обычный планетоид — красный пыльный шар, покрытый темными кругами плодородных гор-зиккуратов. Даже с орбиты были заметны угловатые террасы, они придавали луне вид абстрактной карты, состоящей из линий и контуров.
Примарх проследил, как самое большое из черных пятен исчезает во вспышке первого разрушительного взрыва. Внизу, на поверхности, рушились горы, и фермерские общины гибли в небесном огне Армагеддона.
На другой стороне командной палубы, облаченный в точно такую же броню, примарх-близнец Омегон оценивал, как растет, надвигаясь, армада кораблей легиона, ведомых массивной «Бетой».
— Тебя что-то беспокоит, брат, — окликнул Альфарий через палубу.
— Нет, — ответил Омегон.
— Это был не вопрос.
Омегон повернулся и пересек мостик, заметив, что его близнец наслаждается зрелищем разрушения луны.
— Если хочешь знать, я думал о доверии.
— Ценный товар, — отозвался Альфарий. — Его можно купить и утратить.
— Разумеется, в случае с Волькерном Авгурамом вышла утрата, — заметил Омегон. — В результате миллионы людей должны теперь умереть.
— Доверие драгоценно, если оно настоящее. Как между братьями, — сказал Альфарий.
— Скажи это Хорусу, — пробормотал Омегон.
Альфарий отвернулся от картины разрушения и, прищурившись, уставился на близнеца.
— Справедливое замечание, — признал он. — Доверия иногда трудно добиться, даже в кругу семьи, среди близких.
Альфарий позволил молчанию повиснуть в воздухе, а потом продолжил:
— Волькерн Авгурам был одаренным мастером. Агентом, которому мы доверяли. Он взял предоставленный нам Кабалом и предназначенный в помощь магистру войны дар, а потом использовал его для собственной выгоды. Именно поэтому незавершенная пилонная матрица на Парабеллусе должна быть разрушена, а здешние фермеры должны вместе со своими посевами умереть в ядерной зиме. А еще именно поэтому, как я полагаю, ты бросил одного из лучших эмпир-мастеров Галактики в глухом переулке Сан-Сабрина, выпотрошив его, будто вора.
Со стороны задней части командной палубы к ним приблизился легионер.
— Мои повелители, — обратился он. — Капитан докладывает, что ударные крейсеры «Лямбда» и «Зета» на подходе, равно как и «Альфа».
— Очень хорошо, — кивнул Альфарий.
