– А они не могут применить к вам санкций? – спросила Делла.
– Не думаю. По-моему, я действовал вполне законно. Ведь я
имел право побеседовать со свидетелем и не нарушил закона, когда поставил
машину у дороги, а потом спросил Ирвинга, тот ли автомобиль он видел ночью...
Полиция точно так же вела себя с Говардом Скенлоном, продемонстрировав ему одного-единственного
мужчину, гулявшего по тюремному двору, и пристав с ножом к горлу с вопросом: не
тот ли тип выходил в ночь убийства из телефонной будки в отеле?.. Ладно, думаю,
нам лучше напустить на себя беззаботный вид и изобразить на лице счастливую улыбку,
ничего другого просто не остается! А теперь пошли, надо пораньше войти в зал, я
хочу улучить момент и задать Гарвину пару вопросов... Боже мой, Пол, неужели ты
не знаешь хоть каких-нибудь забавных историй? На нас смотрят...
Глава 18
Мейсон вошел в переполненный зал суда без семи минут два.
Закурив, он уселся за стол и лучезарно улыбнулся присяжным, которые вошли в зал
немного раньше и как раз занимали места на своей скамье. Выглядел Мейсон томно,
разморенно, как человек, который прекрасно пообедал и теперь отдыхает душой и
телом.
За четыре минуты до конца перерыва помощник шерифа ввел
Гарвина.
Наклонившись, Гарвин прошептал на ухо Мейсону:
– Ради всего святого, мне надо с вами поговорить!
В ответ Мейсон улыбнулся и сказал:
– Садитесь, Гарвин. Через минуту я с вами побеседую. Что бы
ни случилось, не пытайтесь со мной заговорить. Просто сидите – и все! –
Рассеянно поглядев на своего клиента, садившегося на скамью подсудимых, Мейсон
потушил сигарету, бросил ее в большую бронзовую плевательницу, потянулся, зевнул
и поглядел на часы, отсчитывавшие последние драгоценные секунды.
Затем притворившись, будто ему вдруг пришла в голову
какая-то мысль, адвокат с улыбкой повернулся к подзащитному и, наклонившись к
нему, произнес:
– Прошу вас отвечать только на мои вопросы. Улыбайтесь! Вы
звонили Этель?
Гарвин попытался улыбнуться, но не смог.
– Мейсон, выслушайте меня! Я звонил ей. И действительно
уезжал из отеля. Этот человек не лжет. Но Лоррейн настаивает на своих
показаниях. Она тогда проснулась и видела, что меня нет. А сказала, что я был,
потому что...
– Говорите помедленней, – приказал Мейсон. – И поменьше.
Откиньтесь назад с самым что ни на есть беспечным видом. Через секунду мы
возобновим разговор.
Выпрямившись, Мейсон небрежно оглядел зал, словно ища Деллу
Стрит. Потом бросил еще один взгляд на часы, зевнул и опять повернулся в Гарвину.
– Ладно. Выкладывайте остальное.
Гарвин сказал:
– Я договорился с ней встретиться, но она не пришла. Немного
подождав, я двинулся к ранчо Хэкли. Оставил машину у дороги и пошел на разведку
через поле. Но проклятая собака меня учуяла и подняла лай. Когда она
успокоилась, я подобрался к дому поближе. Машина Этель стояла на обочине. Я
узнал ее. Но понять, одна Этель или нет, так и не смог... Тогда я кинулся к
своему автомобилю, но сбился с пути и заблудился. Минут пятнадцать плутал,
потом наконец нашел нужное место и поехал туда, где мы с Этель договорились
встретиться. Машина Этель уже стояла на площадке. А сама она сидела там...
мертвая! У меня хватило ума не подходить близко и ничего не трогать, чтобы не
оставить отпечатков пальцев. Я вернулся в Тихуану, вот и все.
– Когда вы добрались до гостиницы? – спросил Мейсон.
– Не знаю. Я не смотрел на часы. Но Лоррейн я в свои
злоключения посвятил... растолкал ее и рассказал, что стряслось. Я попросил ее
обеспечить мне алиби. Я говорю вам чистую правду, Мейсон. Простите, что я
раньше вам лгал. Я...
Зал вдруг всколыхнулся, вставая. Появился судья Минден,
который занял свое место за столом. Тишина была нарушена, какое-то время
слышался скрип стульев и шум усаживавшейся публики.
Гарвин пообещал:
– Я за все заплачу, Мейсон! Десять... двадцать тысяч
долларов или...
– Да вы в жизни со мной не расплатитесь за то, что
натворили! – сердито прошептал Мейсон. – У вас и половины таких денег нет. Но
хотя вы меня обманули самым бессовестным образом, я вас не предам. А теперь
сидите смирно, черт побери, и помалкивайте!
– Кто у нас следующий свидетель? – поинтересовался судья
Минден у Ковингтона.
– Позовите Мортимера Ирвинга! – провозгласил прокурор.
Ирвинг вошел и занял положенное место. На Ковингтона он
старался не смотреть, а поймав взгляд Мейсона, смущенно улыбнулся и заерзал.
Сообщив секретарю суда свое имя и адрес, Ирвинг поднял глаза
на Хэмлина Ковингтона, который вскочил с места и театрально шагнул к свидетелю.
– Правда ли, что двадцать второго сентября сего года вы
ехали по шоссе из Ла Хойи и оказались примерно в двух милях к югу от
Оушенсайда?
– Да, сэр.
– В котором часу?
– Около часу ночи, примерно без десяти.
– Вот карта, – указал Ковингтон. – Вы умеете по ней
ориентироваться? Я хочу сказать: понимаете ли вы, что на ней изображено?
– Понимаю, сэр.
– Вам знакома местность, условно обозначенная на карте?
– Да, сэр. Знакома.
– А сообщите нам, пожалуйста, не было ли там в то время
чего-нибудь необычного, что привлекло ваше внимание?
– Было, сэр.
– Объясните, пожалуйста.
Ирвинг подошел к карте и, ткнув в нее пальцем, сказал:
– Машина стояла вот здесь.
– Что-нибудь показалось вам странным? – спросил Ковингтон.
– Да, сэр. Машина стояла с зажженными фарами, и, насколько я
смог увидеть, внутри никого не было.
– В котором часу это произошло, вы не помните?
– Помню, сэр.
– Во сколько же?
– Примерно без десяти час.
– А вы не попытались осмотреть машину?
– Попытался, сэр.
– Каким образом?
– Я затормозил и осветил ее фарами, чтобы получше
рассмотреть. Я думал...
– Что вы думали – неважно. Расскажите лучше, что вы сделали.
– Сейчас, сэр. Я включил фары и стал вглядываться, пытаясь
рассмотреть, есть ли в машине пассажиры.
– Номера автомобиля вы не запомнили?
– Тогда – нет. Не запомнил, сэр.
– Опишите нам, пожалуйста, ту машину.
