– Между тем, – торжествующе продолжал Мейсон, вскакивая с
места и указывая на свидетеля пальцем, – вы работали тогда до полуночи, не так
ли?
– Так, сэр.
– Значит, если бы машина вернулась после полуночи,
существенно позже, скажем... в три часа ночи, вы бы ее уже не увидели, да?
– Конечно! Но я и так бы ее не увидел. Я не обращаю внимания
на машины, которые едут по шоссе. Мне до них дела нет.
– Уж не хотите ли вы сказать, – усмехнулся Мейсон, – что
вообще никогда не глядите на машины, мчащиеся по шоссе?
– Ну, я их... я их не рассматриваю.
– Естественно, – кивнул головой Мейсон, – но порой все-таки
замечаете, не так ли?
– М-м... наверное, да.
– Итак, – напомнил Мейсон, – тот автомобиль привлек ваше
внимание тем, что водитель вел себя очень нервно и неспокойно. Я правильно
формулирую?
– Мне показалось, что он кого-то высматривает...
– Простите, ваши домыслы нас не интересуют, – остановил
свидетеля Мейсон. – Просто отвечайте на вопросы. Вы обратили внимание на
автомобиль, потому что водитель вел себя очень нервно и беспокойно, да?
– Да, сэр.
– Вы хорошо разглядели машину?
– Да, сэр.
– И запомнили номер?
– Да, сэр.
– Но раз уж вы запомнили эту машину, то, скорее всего,
узнали бы ее снова, появись она перед вами?
– М-м... наверное, сэр...
– А теперь предположим, что, покинув бензоколонку, машина
отправилась в Лос-Анджелес и вернулась не раньше трех часов ночи, то есть
подсудимый никак не мог оказаться на месте преступления в момент убийства. Вы
бы этого знать не могли, правда?
– М-м... вообще-то...
– Да или нет? – рявкнул Мейсон.
– М-м... не мог бы.
– У меня все! – торжествующе заявил адвокат.
Ковингтон посмотрел на него, озадаченно наморщив лоб. Потом
не спеша поднялся на ноги. Он тщетно пытался скрыть, что намек на алиби Гарвина
в связи с поездкой в Лос-Анджелес серьезно его обеспокоил.
– Ваша честь, – обратился Ковингтон к судье, – я намеревался
представить в конце лишь краткие сведения, полученные мной от телефонной
компании; они касаются телефонного разговора подсудимого с Этель Гарвин. Однако
теперь мне хотелось бы получить возможность представить еще одного свидетеля...
правда, он не может явиться в данный момент... Разрешите сделать перерыв до
завтрашнего утра!
Судья Минден покачал головой.
– Я считаю вашу просьбу необоснованной. Но, разумеется, если
подсудимый к ней присоединится...
– Нет, ваша честь! – поспешил заявить Мейсон. – Мы хотим
закончить слушание дела как можно скорее.
– Но, ваша честь, – упорствовал Ковингтон, – речь идет об
очень важных подробностях, которые я сейчас не волен обсуждать.
И тут вдруг вскочивший со стула Мейсон неожиданно проявил
великодушие.
– Ладно, мы согласны продлить слушание. Мы согласны на
перерыв! Если господину прокурору кажется, что он в состоянии найти улики,
подтверждающие присутствие моего подзащитного неподалеку от места преступления
в момент совершения убийства, то, пожалуйста, мы с удовольствием пойдем ему
навстречу, – милостиво произнес адвокат. – Мы уступаем просьбе прокурора и даем
согласие на перерыв.
И Мейсон величественно сел на свой стул.
– Да я уже все доказал! – завопил Ковингтон. – Что вам еще
нужно? Я доказал, что обвиняемый...
– Довольно, джентльмены! – постучал молоточком судья Минден.
– Ввиду того, что защита согласна продолжить слушание дела, суд объявляет
перерыв до завтра, до десяти часов утра. Надеюсь, присяжные не забудут
предупреждение суда и воздержатся от обсуждения процесса, чтения газет и прочее
и прочее. Надеюсь также, что вы не будете выражать каких-либо мнений по данному
вопросу и не позволите обсуждать его в вашем присутствии. Суд прерывает
заседание!
Мейсон встал, потянулся, подошел к Полу Дрейку и Делле Стрит
и прошептал:
– О боже, какое везенье! Я так мечтал о перерыве, но боялся
даже заикнуться. Прокурор меня просто облагодетельствовал.
– Будь с ним поосторожней, – предупредил Дрейк. – Ковингтон
опасен. Похоже, он выжидает.
– Прокурор обеспокоен, – задумчиво заметил Мейсон и добавил:
– Но я обеспокоен еще больше. Хотя сейчас я знаю, что делать. И делать
немедленно.
– О чем ты? – не понял Дрейк.
– Этот свидетель... я имею в виду Ирвинга, которого я обвел
вокруг пальца, заставив опознать мою машину, – начал Мейсон.
– Да, ты здорово придумал, – поддакнул Дрейк.
– Как сказать... Боюсь, что излишне здорово, – покачал
головой адвокат.
– На что ты намекаешь, Перри?
– Пойдем-ка взглянем на машину. Ирвинг – человек очень
честный.
Выйдя на улицу, Мейсон приблизился к машине, оставленной на
стоянке, открыл дверь и начал внимательно осматривать салон.
– Вот, взгляни на резиновый коврик под передним сиденьем,
Пол! – воскликнул он.
– Но какого черта ты тут вынюхиваешь? Тебе что, кажется...
Пол Дрейк не успел договорить.
Мейсон вдруг тихо вскрикнул, наклонился и с силой дернул
коврик на себя.
– Что это? – ахнул Пол Дрейк.
Мейсон показал на рыжеватое пятно и взволнованно воскликнул:
– Пол! Нам надо сейчас же разыскать лучших криминалистов. Мы
должны выяснить, это кровь человека или нет.
– Кровь человека? – потрясенно переспросила Делла Стрит.
– Совершенно верно, – подтвердил Мейсон.
– Ты намекаешь... – пролепетал Дрейк.
– Да, намекаю! Мортимер Ирвинг говорил правду! Он
действительно видел на месте преступления мою машину!
– Твою машину?! – Дрейк был потрясен.
– Ее, голубушку, – кивнул Мейсон. – Ты же помнишь, что
Гарвин сел в свой автомобиль и уехал. А моя старушка стояла как раз за
автомобилем Гарвина. Ключи лежали в ящике у хозяйки гостиницы.
Дрейк присвистнул. Делла Стрит пробормотала:
– Значит, вы хотите сказать...
– Я хочу сказать, – подхватил Мейсон, – что никто, абсолютно
никто не мог помешать Лоррейн Гарвин встать с постели, одеться, сесть в мой
автомобиль, отправиться на побережье, застрелить Этель и вернуться обратно в
Тихуану. Иными словами, револьвер мог все это время лежать в гарвиновской
машине! Когда Лоррейн, ища очки мужа, открыла перчаточное отделение, она обнаружила
там револьвер. Лорри не сказала ни слова. Она молча протянула Гарвину солнечные
очки, а сама при первом же удобном случае достала оружие и переложила его к
себе в сумочку.
