– Я убью тебя, если ты будешь продолжать
врать, – мрачно отрезал Лютый и достал пистолет. Приставив холодное дуло к
моему виску, он щелкнул предохранителем и сказал:
– Подумай о сыне. Катя… От него сбежал
отец, а теперь убьют мать…
– Убери пистолет. Я все расскажу.
Лютый убрал пистолет и, придвинув стул, сел
напротив меня. Я честно рассказала про Эдика и про смерть Дога. Я рассказала
все, без утайки, не упустив ни единого момента. Лютый слушал меня очень
внимательно. Когда я наконец замолчала, он достал сигарету и принялся
неторопливо разминать ее холеными крепкими пальцами. «Какие красивые у него
руки», – некстати подумала я.
– По всей вероятности, чужаку удалось
бежать… С этим более-менее ясно. Теперь расскажи, где Пашка.
– Я не знаю, честное слово, не знаю!
– Может, ты просто не хочешь говорить?
– Поверь, я не знаю, где мой муж, –
еще раз повторила я.
– Как убили Стаса?
Потерев виски руками, я в подробностях
рассказала о смерти Стаса. Лютый ни разу меня не перебил.
– А труп Стаса уже унесли? –
осмелилась спросить я.
– Унесли, – смерив меня тяжелым
взглядом, сказал Лютый и потушил сигарету о пепельницу.
– Замечательно! Это значит, что завтра мы
с сыном можем вернуться домой. Ковер я почищу, кровь замою, об этом можете не
беспокоиться.
Лютый молчал. Вид у него был довольно
миролюбивый. Во всяком случае, за пистолет он больше не хватался. «Может, все
обойдется? – с надеждой подумала я. – В конце концов. Дога завалил
Эдик. С него и спрос…»
– Иди ложись спать, – прервал мои
мысли Лютый.
– Что? – вздрогнула я и, подняв
голову, посмотрела на него.
– Иди ложись спать. Уже скоро светать
начнет. Ты будешь жить здесь до тех пор, пока не объявится твой горячо любимый
супруг. Мы его из-под земли достанем, достанем и заставим отвечать в том числе
и за твои проступки, Катерина! Я не такой дурак, как ты думаешь. Я всегда знал,
что ты – жуткая стерва. Я твою гадкую натуру давно раскусил. Ты прекрасно
знаешь, где находится твой муженек! Короче так: ты будешь жить на моей
территории ровно месяц. Если через месяц Пашка не выйдет на связь, мы живьем
закопаем тебя вместе с твоим выродком в ближайшем лесу.
В том, что это не шутка, можешь не
сомневаться!
Услышав это, я побледнела. Неужели эти подонки
способны убить беззащитную женщину и… ребенка? Неужели человеческая жизнь для
них ничего не стоит?
– Ты и вправду хочешь убить меня и
Саньку? – зачем-то спросила я.
– Ровно через месяц я тебя сам зарою,
сука! – Сказав это. Лютый протянул мне сотовую трубку и глухо спросил:
– Будешь звонить?
– Кому? – опешила я.
– Паше, кому же еще? Он оставил тебе
телефон для связи? Где он сейчас находится? В Москве? В Питере? Залег на дно
где-нибудь в Приморье? А может, он уехал по поддельным документам в Штаты?
– Мне некуда звонить, – горестно
всхлипнула я.
– Иди к ребенку. И знай, что с этой
минуты из номера выходить нельзя. Официантка будет приносить еду прямо в
комнату. Выгуливать ребенка можешь на балконе. Впрочем, нет. Я, Катерина,
добрый. Раз в день разрешу тебе пройтись вместе с сыном по территории под
присмотром кого-нибудь из моих людей. А так – ни-ку-да.
Поняла? У входа я посажу своего человека.
Закрыв лицо руками, я громко разревелась:
– Я хочу домой! Отпустите меня! Где ключи
от моей квартиры?
– Они тебе пока без надобности. Иди к
сыну.
Я сидела как вкопанная, будучи не в силах
пошевелиться.
– Пошла отсюда, – зло процедил сквозь
зубы Лютый. – Двигай ногами, или я выкину тебя отсюда за шкирку, продажная
тварь! Подумай о сыне!
– Все, ухожу, – прошептала я и
встала с дивана. На улице я стала жадно ловить открытым ртом прохладный ночной
воздух. Сволочи! Боже мой, какие сволочи! В них нет ничего человеческого,
ничего!
Вспомнив о Саньке, я побежала к коттеджу.
Поднялась на второй этаж, открыла дверь и
облегченно вздохнула. Санька крепко спал. Опустившись перед ним на колени, я
принялась целовать теплый лобик.
Нет, не стоит его будить, пусть поспит. Завтра
я постараюсь объяснить ему, что счастливая жизнь закончилась. Отныне мы с ним
пленники…
Отныне? С самого начала мы были пленниками.
Пашка привез нас сюда… под залог. Бедный
мальчик, боюсь, он этого не поймет…
Заперев дверь на ключ, я села на пол и,
обхватив голову руками, громко застонала. Пашка…
Что же ты наделал, сукин сын… Я ведь любила
тебя… Лю-би-ла… В последнюю ночь перед командировкой Пашка был по-особому нежен
со мной. Мне было так хорошо в его объятиях, что не хотелось вставать. В душ я
не пошла… Среди ночи меня разбудил богатырский храп. «Силен, мужик», –
подумала я и тихонько толкнула Пашку в бок. Я всегда так делала – не слушать же
до утра мощные рулады… После командировки Пашка обещал сходить к врачу. От
кого-то я слышала, что от храпа избавляют с помощью операции. Подсекают
какую-то уздечку – и нет проблем… Теперь операция ему ни к чему. Мертвые не
храпят…
Пашка мертв, я чувствую это. Кто-то убил его и
стащил дипломат с деньгами. А потом хотели убить меня. Но зачем? Зачем?
Дверца огромного платяного шкафа с грохотом
поползла в сторону. Вскрикнув от ужаса, я вскочила и крест-накрест прижала руки
к груди, словно хотела защититься.
– Да не ори ты так, ребенка
разбудишь, – прозвучал знакомый голос.
Это был Эдик.
– Что ты переполох поднимаешь? –
сказал он и подошел ко мне.
Но я и не думала поднимать переполох.
Бросившись к нему на шею, я заревела.
– Перестань, Катька, сырость разводить.
Смотри, пацанчик уже завозился…
Я замолчала и, взглянув на Саньку, быстро
заговорила:
– Эти сволочи обещали убить меня и сына.
Они хотят закопать нас в могилу, живьем… Из-за
них убили моего Пашку. Мне нужно отсюда сбежать. Они запретили выходить нам из
комнаты.
Сказали, что ребенка можно выгуливать только
на балконе… Это звери, настоящие звери… Но и ты тоже хорош! Ты почему,
засранец, не соизволил пустую бутылку из-под виски выкинуть?! Попировал, гад
ползучий, а за собой не убрал! Ты что, меня подставить решил?!
