– Кончай руки распускать, больно же! Я
ведь тоже драться умею, – сказала она и села на лавочку у троллейбусной
остановки. Я зачем-то села рядом с ней.
– Он с тобой просто развлекался, Милка.
Нужна ты ему… Меня он бросать не собирался.
Вон перед матерью на коленях стоял, умолял,
чтобы она молчала…
– Ага, стоял, а потом повел меня в
стриптиз-бар и трахнул пару раз. Дура ты, Катька, нашла кому верить…
– Да иди ты… – сказала я, встала и
пошла прочь. Мне не хотелось больше ни видеть, ни слышать ее.
– Катя… – окликнула меня Милка, и я
остановилась. Наши взгляды пересеклись, и я, не выдержав, опустила голову. В
глазах Милки легко читалась грусть, горечь и обида. Она старалась не показывать
своих чувств, но я знала, что ее отношения с Пашкой – это не просто дешевый
флирт, а нечто большее… Во всяком случае, с Милкиной стороны. Пашке и в самом
деле надо было удовлетворить минутное любопытство, а она, очевидно, хотела
удержать его рядом с собой" но не смогла. Не нужна она Пашке, Пашке вообще
никто ненужен…
– Ты любишь моего мужа, да? – тихо
спросила я.
В ответ Милка по-детски жалобно всхлипнула. Я
подошла к ней и провела рукой по роскошным распущенным волосам.
– Мила, Паша – женатый человек. Семья для
него всегда будет на первом месте. У него девок полно. Я это знала, но мне и в
голову не могло прийти, что среди них окажешься ты.
– Я даже не знаю, как это получилось… Он
приехал и с ходу уложил меня в кровать. Затем последовало еще несколько встреч,
а потом он пропал. Просто перестал звонить, и все. Я попыталась его
подкараулить, но он обругал меня, как проблядушку с Тверской… В тот день мне
все же удалось его совратить. Он обещал на днях позвонить, но так больше и не
звонил…
– Дай сигарету, – вздохнула я.
– Ты же бросила курить, как только
забеременела Санькой! – удивилась Милка и протянула мне пачку «Salem».
Я оставила ее реплику без внимания и жадно
затянулась.
– Мила, Паша пропал. Я не знаю, что с ним
случилось. Возможно, его убили. Вместе с ним пропал дипломат с баксами. Из-за
этого у меня неприятности. Пашкин босс считает, что я в сговоре с мужем. Я
сбежала от него. Дома мне показываться нельзя. Панкины друзья поставили мне
условие: если через определенное время Пашка не появится, то меня с сыном
убьют. Это не пустая угроза, ты сама понимаешь. В общем, сейчас я в бегах,
временно отсиживаюсь у одного хорошего знакомого. У меня к тебе большая
просьба. Мила.
Пожалуйста, если Пашка вдруг приедет к тебе,
позвони мне. Я дам тебе номер телефона, по которому меня можно найти. Моя жизнь
в опасности.
О Саньке даже страшно говорить…
– Кать, он, скорее, к вам с Санькой
придет. Я для него пустое место…
– Случиться может всякое. Не будем
загадывать, – прошептала я и протянула Милке листок с номером сотового
телефона Эдика. Мне он был не нужен – я давно выучила его наизусть. Милка взяла
листочек и положила в сумочку.
– Всего тебе хорошего, – попрощалась
я и пошла по тротуару в сторону центра.
– Катя, ты сильно меня
ненавидишь?! – донеслось мне вслед. Я остановилась, посмотрела на Милку и
пожала плечами.
– А почему я должна тебя ненавидеть? Я
вообще не умею ненавидеть. Злость и ненависть не украшают человека, они его
уродуют. Вот Пашка куда-то исчез с набитым баксами дипломатом, а я не испытываю
к нему ненависти. Если я отношусь к человеку плохо, а он просто перестает для
меня существовать.
– А как ты относишься ко мне?
– Да как к этому фонарному столбу, –
улыбнулась я. – Я к тебе никак не отношусь. Мила. Я тебя вычеркнула из
своей жизни, и все. Тебе этого не понять, подруга. Вот если бы у тебя был муж,
а я бы с ним спала, ты бы поняла. Но мужа у тебя никогда не будет, как,
впрочем, и детей.
Я знала, что ударила Милку по самому больному
месту, но нисколько не жалела ее. Ничего, оклемается, мне сейчас гораздо хуже,
чем ей.
Меня бросил муж… Бросил… Ушел, присвоив себе
чужие деньги… За эти деньги Лютый спустит с меня три шкуры. Это сейчас он
возглавляет группировку, а раньше – Пашка говорил мне об этом – Лютый убивал
людей… За ним – пять ходок в зону. Благодаря связям в высших кругах он ни разу
не отмотал срок до конца. Мокрушника отпускали после двух-трех лет отсидки –
смешно сказать! Расправиться со мной ему ничего не стоит. Ведь он – Лютый…
Лютый…
На улице заморосил дождь. Подняв воротник
кожаного жакета, я, ничего не замечая вокруг, шла по проспекту и размазывала
слезы по щекам.
На мосту я остановилась. А может, сигануть
вниз?
Может, это единственно правильный выход?
Дома мне появляться нельзя, там наверняка
сидит братва. Пожить до поры до времени у Эдика?
Эдик и так ходит по лезвию ножа, зачем ему
лишняя головная боль? Да, надо спрыгнуть… Я сделаю это ради Саньки… Отец в
бегах, матери нет – с ребенка никто не будет спрашивать деньги, никто…
Как во сне, я перегнулась через перила. Внизу
в свете фонарей равнодушно поблескивала река.
Санька, Санечка мой, прости, сынок…
– Стой! – послышался за спиной
испуганный голос, но стоять я уже не могла… В последнюю секунду чьи-то сильные
руки успели схватить меня за ноги и втащить на прежнее место.
Открыв глаза, я увидела рядом с собой хорошо
одетого мужчину. Он тряс меня за плечи и истошно кричал:
– Ты что, дура, тебе жить, что ли,
надоело?! Я ж тебя еле поймал… Налету ведь подхватил, курву такую… Я ж по противоположной
стороне ехал, смотрю, какая-то идиотка через перила свесилась.
Ну, думаю, точно чеканутая, прыгать собралась!
Я мигом машину остановил, перебежал через дорогу и чудом тебя спас! Что ты
молчишь, тебе жить надоело, да?!
– Надоело, – прошептала я и, как
тряпичная кукла, опустилась на землю.
– Эй, тебе плохо? – всполошился
мужик. – Щас я «скорую» вызову. Ты только держись. Слышишь, щас все
нормально будет. В больничку поедешь… – Он достал сотовый телефон и вызвал
«скорую». Я закрыла глаза.
– Ты продержись немного, щас врачи
приедут, – продолжал суетиться мой спаситель. – Хотя у нас «скорая»
так едет, что сто раз загнуться можно. Подожди, у меня в машине аптечка есть.
Там нашатырь. Щас я тебе его под нос суну, и
все будет нормально. Щас, я мигом его возьму.
