Я ни разу не изменяла Пашке, я была верной,
образцовой женой. Я воспитывала сына, ходила по магазинам, покупала продукты,
варила борщи, жарила котлеты, стирала рубашки и носки… Пашка у меня всегда был
одет с иголочки. Разве можно меня в чем-то упрекнуть? Женя… Молодая, красивая,
с задорными ямочками на щеках… Такая кому хочешь вскружит голову! Ну и что?
Если бы Пашка честно сказал мне, что он встретил другую женщину, женщину его
мечты, я бы поняла его, не маленькая… Я бы отпустила его на все четыре стороны.
Пусть себе катится, раз он такой кобель!
Он ведь и раньше чуть ли не в открытую изменял
мне – сколько можно терпеть! Саньку жалко… Он по-детски преданно и нежно любит
отца… Ничего, мы бы с ним пережили. Я не изверг – разрешила бы им встречаться…
по выходным. Приходящий воскресный папа – многие дети имеют таких отцов, очень
многие… Но Пашка… какой он отец? Оставил нас с сыном в качестве заложников, а
сам умотал за рубеж. Дом с бассейном купил… Подумать только – дом! Две недели
назад мы обсуждали с ним предстоящий евроремонт… Я хотела отделать стены
мраморной крошкой, а Пашка настаивал на шелковых обоях… Говорил еще: будем
локти в спальне корябать… Гад! Гад!
Самый настоящий гад! Он ведь прекрасно знал,
что никакого евроремонта не будет! Ох, какая же я дура! Разве можно быть такой
слепой!
Из моих глаз неудержимым потоком полились
слезы.
– Катя, прекрати… Мне тяжело смотреть,
как ты плачешь. – Эдик нежно погладил меня по спине. – Все будет
хорошо, вот увидишь! Пашка твой – дерьмо собачье, ты бы никогда не была с ним
счастлива. Это даже хорошо, что так получилось… У тебя есть сын, у тебя есть я…
Я посмотрела на Эдика благодарным взглядом.
Затем поднесла его ладони к своим губам и поцеловала их.
– Спасибо тебе за все! Если бы тебя не
было, я бы, наверное, сломалась…
Эдик молча поднял меня на руки и отнес в
спальню.
Глава 11
Ночью я спала как убитая.
– Катюша, Катенька, – разбудил меня
громкий голос Эдика. – Вставай, кофе уже готов.
– Иди ко мне, – не открывая глаз,
сказала я, предвкушая порцию утренней любви.
Потом мы сидели на кухне и завтракали.
– Катя, – поглядывая на часы, сказал
Эдик, – ты оставайся дома, а я заскочу к одной из своих бывших подружек и
поговорю насчет паспорта. Нам с тобой дорог каждый час. Как только ты получишь
паспорт, мы с тобой вылетим в Париж. Купить путевку – дело нехитрое, были бы
деньги, а они у меня есть.
– Ага, поедешь к подружке и зависнешь у
нее на весь день!
– Глупая ты женщина, Катерина! Мне, кроме
тебя, никто не нужен!
– А мне можно с тобой? – с надеждой
спросила я.
– Нет, Катенька, ты лучше приготовь на
обед что-нибудь вкусненькое! Я быстро, ты не волнуйся! Я позвоню…
Закрыв за Эдиком дверь, я вдруг почувствовала
болезненный укол ревности, С подружкой он встречаться поехал… Пошел по Пашкиным
стопам… «Катя, ты что? – одернула я себя. – Он ведь помочь тебе
хочет!» – «Помочь? – противно загнусавил внутренний голос. – Знаем мы
эту помощь! Получит паспорт, а в знак благодарности отгрохает свою пассию по
полной программе! То-то он тебя не захотел брать с собой…»
Схватив сумочку, я бегом спустилась вниз,
поймала случайно подвернувшееся такси и попросила водителя незаметно следовать
за машиной Эдика. В глубине души мне было стыдно, хотелось вернуться домой и
заняться приготовлением обеда, но смешанное с ревностью любопытство все же
взяло верх.
На двадцатом километре Боровского шоссе машина
Эдика остановилась. Щедро расплатившись с водителем, я вышла из такси и
спряталась в придорожных кустах. Эдик приспустил боковое стекло и щелчком
выбросил на обочину непотушенную сигарету. «Нервничает, – подумала
я. – Нет, здесь явно что-то не так…»
Вскоре из-за поворота показался похожий на
сарай огромный темно-синий джип с мигалкой на крыше. Да… Крутая, однако, у
Эдика подружка. Громко взвизгнув тормозами, джип остановился и из него вышел…
Лютый…
Что?! – не поверила я собственным глазам
и, превратившись в слух, застыла на месте.
– Петруха, братишка, ну как у тебя
дела? – спросил Лютый, крепко пожимая Эдику руку.
– Все тип-топ, старичок! Этот крендель
сбежал не один, а с какой-то смазливой манекенщицей. Но эту информацию надо
проверить… Короче, я этим займусь.
– Так ты хочешь сказать, что Пашкина жена
не имеет к этому никакого отношения?
– Этого я утверждать не могу. Понимаешь,
она баба хитрая, кого хочешь может пустить по ложному следу. Но я не дурак, на
пустую болтовню не ведусь. Паспорт мне ее нужен. Он в квартире лежит. Там кто
сегодня из пацанов дежурит?
– Игореха.
– Скажи ему, чтобы поискал. Катьке я
скажу, что, мол, проезжал мимо ее дома и решил заглянуть: вдруг наблюдение
сняли? Открыл дверь, а там браток сидит. Я его завалил и нашел паспорт…
– Здорово ты придумал. Эта дурочка,
наверное, рассыплется в благодарностях. Как она, хорошо тебя благодарит? –
засмеялся Лютый и подмигнул Эдику.
– Старается! – в тон ему хихикнул
Эдик. – Ладно, братишка, давай о деле. Надо мне с Катькой в Париж слетать.
Там я найду этого урода и сразу его замочу. Возьму дипломат и вернусь обратно.
– Бабу тоже, замочи. На хрен нам лишние
свидетели. Она и так много знает. Даже больше чем положено. Мне такая морока не
нужна. Там же ее приговори, и дело с концом.
– Я думаю, что все пройдет нормально. Это
здорово, что ты придумал начать с Пашкиной жены. Как ни крути, а только она нас
на своего мужика может вывести. Хоть Катька и хитрая, но она до сих пор не
поняла, с кем связалась.
Я хитрее.
– Ты только все чисто и, тихо сделай,
чтобы никаких последствий не было. Короче, сам знаешь, чтобы все по уму было.
Катька у тебя дома сидит?
– Суетится по хозяйству, – довольно
усмехнулся Эдик. – Ждет милого.
– Как только поймешь, что в ней больше
нет необходимости, сразу от нее избавляйся. Правда, пацана жалко, сиротой
останется… Ну уж тут никуда не денешься. Никто не виноват, что его отец кинул
нас на деньги. Ну ладно, давай разбирайся с делами. Пацаны уже по тебе
соскучились.
– Мне и самому надоело с Пашкиной женой
носиться, разыгрывать из себя влюбленного дурака. Эх, работа есть работа.
Ладно, я поехал, а то эту ненормальную надолго оставлять нельзя. Она как одна
останется, так обязательно что-нибудь натворит. В прошлый раз чуть было с моста
не сиганула. Ее какой-то мужик спас.
