— Нет, почему… Как… сейчас скажу… — Она взяла ручками мою голову и покрутила туда-сюда. — Как жена президента. Такая… нарядная. И еще гордая.
Я засмеялась, а Ольга, естественно слышавшая все, подошла ближе, качая головой.
— Лена, ты даже не представляешь, какая у тебя изумительная дочка, какая же ты счастливая… Это целый мир, огромный, прекрасный, которого у меня, например, нет. И не будет уже. — Она прищурилась и улыбнулась. — Ну а ты — просто реклама для моих заведений. Надо было попросить сфотографировать тебя до и после. Я тебя умоляю — ходи хоть изредка сюда. Ты себя не узнаешь через полгода.
— Спасибо, Ольга.
Процедуры по омоложению и приведению моего лица и волос в соответствие с модой, временем года и моим собственным возрастом минус десять лет заняли гораздо больше времени, чем я предполагала. Времени у меня оставалось — только доехать вовремя. Ну и может быть, забросить Варю домой, то есть на попечение Любови Анатольевны. Тогда я еще успела бы надеть купленную вчера новую одежду. Мы распрощались с Ольгой — мне не хотелось посвящать ее в свои дальнейшие планы на сегодня, просто даже из суеверия, и сели в такси, когда она отъехала.
— Мам, ты волнуешься, да? Почему? — спросила Варя в машине.
— Заметно, малыш? Ты не обидишься, если я пока не скажу почему…
Успела я минута в минуту, хотя была уверена, что такая точность не требуется. Разве в точности дело в данном случае?..
Я вошла в приемную, за столом секретаря сидела новая девушка, которой я никогда не видела раньше.
— Вам назначали? — спросила она меня.
— Да, на пятнадцать сорок пять. Моя фамилия Воскобойникова.
— Да. Вижу. Минутку. — Она нажала на кнопку внутренней связи, но перекрикиваться через динамик не стала, а сняла трубку, поэтому его голоса я не слышала. — К вам женщина, Воскобойникова.
Конечно, я не мужчина и не девочка, но предпочитаю, чтобы меня называли хотя бы «товарищем». Или «дамой» — хотя с такой художественно растрепанной головой вряд ли я могла рассчитывать на «даму». Тогда — «посетительница». Или — «особа», что ли.
Он встал навстречу мне:
— Я рад.
А сказал так, как будто и не рад.
— Приятно слышать. Но я — по делу.
— Естественно. Прошу. — Он показал мне на стул.
Странное, странное ощущение овладело мной. Я сидела и молчала и смотрела на него. А он не торопил меня. Я же была уверена, что сейчас встану и уйду.
— Очень красивый цвет. — Он сделал неопределенный жест, по-видимому означавший, что он похвалил мою кофточку песочно-розового цвета.
Или, может, солнце, падавшее из окна, застряло в моих волосах — я знаю, что это красиво. Как бы трагично ни складывалась моя личная жизнь, я всегда помню, меня этому старательно учила бабушка, пока была жива, что на солнце волосы у меня становятся чудесного оттенка — спелой пшеницы. Я машинально поправила прядь, упавшую на лицо, а он улыбнулся и спросил:
— Новые очки?
«Нет, я просто помыла их и подкрутила винты — они стали ровно сидеть на носу», — могла бы состроумничать я, но не стала. Я отрицательно покачала головой, а он слегка постучал пальцами по столу. Надо было уходить или говорить.
— У меня просьба.
— Слушаю.
— Я…
Почему он так спокойно, так равнодушно смотрит?.. Ему нечего мне сказать… Зачем тогда…
— Да-да?
Лучше бы он просто встал и ушел, чем сказал так равнодушно и вежливо…
— Мне… Я… Просто мне нужны деньги и… то есть…
Я двадцать раз думала, что этого говорить не надо, и сказала от растерянности.
Я была уверена — он сам заговорит хотя бы о работе, а он молчал. Я понадеялась, что вкупе с моей новой одеждой и профессиональным макияжем это не прозвучало «Мне нечем кормить дочку». Ведь может быть и так: «Мне нужны деньги… на ремонт «тойоты»… на новую шубу… для поездки на Канарские острова…» Боюсь нищеты и одиночества… Боюсь показаться нищей и одинокой…
— Сколько?
— Нет. Не то. Мне нужна работа. Но… я… дело в том, что я… поэтому я и… — Вот тут надо было сказать то, самое главное, что… Но язык не поворачивался.
И в это время зазвонил мой мобильный телефон. Он теперь звонил так редко, что я перестала автоматически отключать его или убирать звук, когда куда-то ходила. Я взглянула на дисплей. Номер был незнакомый. Я вопросительно взглянула на собеседника, он кивнул.
— Да?
— Елена Витальевна?
— Да.
— Ой. — Человек в трубке громко и с облегчением вздохнул. — Значит, вы живы?
— Что?
— Меня зовут Антон Быстров. Я продюсер кинокомпании «Антон и они». Никак не можем вас найти. Просто нам сказали, что вы… простите, умерли…
— Умерла? Кто сказал?
— Вы же нам оставили только домашний телефон. Дома у вас сказали… Но мы решили проверить, с трудом нашли ваш мобильный номер… Посылаем вам сообщения по электронной почте уже пятый раз…
Это, значит, я автоматически набрала свой старый телефон, посылая им свои координаты…
— Да, правда, я не заглядывала в почту. Нет, все в порядке, просто у меня сейчас дома… такие люди живут… временно… Они пошутили.
— Ну хорошо, слава богу. Мы хотели предложить вам контракт на ваш сценарий. Мы будем его запускать. И хотелось бы не откладывать. Если вы уже, конечно, в другом месте не запустились… Так как?
— Да, хорошо, конечно. А… Вы простите меня… Вы говорите — сразу? А сколько денег вы могли бы мне заплатить?
— Елена Витальевна… А вот вы с нами поторгуйтесь… Мы будем давать поменьше, а вы требуйте побольше. — Он засмеялся. — И вы нас разорите, но мы как-нибудь наскребем. Начнем торговаться с тысячи за серию, а там посмотрим. Так пойдет?
— Да. Да, конечно. Запишите, пожалуйста, телефон, где я сейчас живу. Или… — Я взглянула на своего молчащего все время собеседника. — Я попозже перезвоню.
— Но сегодня? — спросил Антон.
— Да.
Я отключила мобильный, убрала его в сумку и встала.
— Я приношу извинения. Я поторопилась. У меня все сложилось по-другому.
— Я могу знать — как?
— Зачем? — Я пожала плечами и протянула ему руку. — Спасибо.
— И никаких объяснений? — Он пожал мою руку и отпустил.
— Наверно, нет. До свидания.
Он встал, чтобы проводить меня до двери.
— До свидания, Лена.
Я обернулась. Он смотрел на меня. Как? А никак. Просто смотрел. Без улыбки, без сожаления, без восторга, без удивления. Равнодушно и, быть может, задумчиво.
