Валентиновна подошла к нашей палатке и дружелюбно пожала мне
руку.
— Здорово, Лорка. Как торговля?
— Глухо. Без вашей помощи не обойтись.
— Ничего, сейчас наладим. Я сегодня не одна, а с подругами.
Сама знаешь, какие у нас пенсии. Даже на хлеб не хватает, не говоря уже о
молоке. А нам, пенсионерам, тоже хороший бутерброд съесть хочется, — засмеялась
Валентиновна и огляделась по сторонам. — Ну что, народ подтягивается. Самое
время искать какого-нибудь лоха.
— Давайте действуйте. Надо эти чертовы юбки кому-нибудь
сунуть.
— Сунем, не переживай, — махнула рукой Валентиновна. — Хоть
через силу, но сунем!
Как только Валентиновна с приятельницами отошла от палатки,
я весело подмигнула Маринке и мысленно перекрестилась. Схема работы заключалась
в следующем. Валентиновна ходила по рынку и тщательно присматривалась к толпе.
Вычислив приезжего лоха, она обрадованно бросалась ему на шею, изображая
землячку. Как только лох кололся и говорил, из какого он города, Валентиновна
тут же выясняла, за чем он приехал, и убеждала его, что у них пойдет именно тот
товар, который находится в моей палатке. Двое других играли роль челноков и
просили лоха не скупать весь товар, а оставить хотя бы немного. Естественно,
лох не уступал и тут же сметал все до последней вещички. Действовало это
безотказно. Наверное, помогал пенсионный возраст Валентиновны и ее честные
глаза. Разве пенсионеры могут обманывать? У лоха и мысли не возникало, что это
чистой воды развод…
Не прошло и пяти минут, как наша благодетельница опять
нарисовалась у палатки. Под руки она держала немолодую женщину.
— Представляешь, Лора, землячку встретила, — с ходу
затараторила Валентиновна. — Смотрю, лицо знакомое. Думаю, где-то я ее видела!
Я из Кемерово, — улыбнулась женщина. — Медсестрой в больнице
работаю. Отпуск получила, заняла денег и приехала немного вещей набрать.
Торгануть хочу — деньги, они никому не лишние. Я и подумать не могла, что в
Москве на рынке землячку встречу!
— Точно, я вас в больнице и видела. — всплеснула руками
Валентиновна. — У меня там сестра лежала. Вы в каком отделении работаете"
— В терапевтическом, я там двадцать лет отпахала.
— Точно, — не унималась Валентиновна. — Сестра к вам на
обследование попала, с сердцем у нее что-то. А я раньше кассиром работала на
автовокзале, теперь вот на пенсию ушла. Ну. землячка! Ну, встретились! Чем хоть
решила торговать?
— Не знаю пока.
— Бери эти юбки, не пожалеешь. Я на них триста процентов
делаю. Почти каждую неделю в Кемерово мотаюсь. Там они на базаре влет уходят.
Начинай работать, как я, никакая больница не понадобится. Я на этих юбках
поднялась, зажила хоть нормально.
— Триста процентов?! — не поверила своим ушам женщина.
Триста, — утвердительно кивнула Валентиновна. — Если сама
торговать не хочешь, то просто скупи их на все деньги и вези домой. На
центральном рынке в палатке под номером двадцать восемь сестра моя работает.
Привезешь и ей отдашь. Она тебе за них в три раза больше заплатит. Извини, что перешла
на «ты». Все-таки землячка! Не часто в Москве своего земляка можно встретить!
— Три цены?! А почем же она их продает?
— Она теперь до четыреста процентов поднимает. Хочешь больше
денег — арендуй место, продавай сама. Другой товар брать не советую, можешь
попасть. Эти юбки проверенные, я только с ними работаю.
— Я торговать не умею. Мне лучше этот товар твоей сестре в
палатку сдать. Мне и триста процентов хватит, — загорелись глаза у женщины.
— Хочешь, я ей записку напишу. Найдешь двадцать восьмую
палатку, дашь ей записку. Она тебе деньги тут же отсчитает. У нее торговля
хорошо идет. Наличка всегда водится.
Не успела Валентиновна договорить, как к палатке подошли две
ее напарницы с объемными сумками в руках.
— Вот эти юбки! — закричала одна. — Мы на них в прошлый раз
триста процентов без труда взяли!
— Женщины, а вы куда товар возите?
— В Кемерово! — ответили они в один голос.
— В Кемерово?! Землячки, значит! — обрадовалась женщина.
— И вы оттуда?
— Да, я в больнице работаю медсестрой.
— Точно, а мы глядим — лицо знакомое!
— Бери быстрее, а то сейчас весь товар скупят, — быстро
шепнула Валентиновна.
Женщина моментально достала спрятанные доллары и протянула
их мне. Я под завязку загрузила ей юбок, а Валентиновна написала записку. Через
несколько минут она, простившись с нами, ушла.
— Привет землякам-сибирякам! — крикнула Валентиновна ей
вслед и, откровенно зевнув, спросила: — Ну что, Лора, сколько там у нас еще
товара?
— Есть еще…
— Скоро распродадим. Видишь, как быстро мы с тобой клиента
отоварили!
— У тебя талант.
Что поделаешь, жизнь заставляет. На пенсию нынче не
погуляешь. Пошла следующего лоха искать. К обеду нужно распродаться. В два часа
по телевизору передача хорошая «Играй, гармонь». Посмотреть хочется.
Еще через несколько минут Валентиновна привела нового лоха,
радостно сообщив нам, что встретила земляка с далекой Находки. С ее помощью
плохо скроенные юбки разлетелись буквально за час. Так же быстро разошелся и
Маринкин товар, правда, случился один неприятный инцидент. К Валентиновне
подошла какая-то женщина и сказала, что она возила купленные по ее наводке вещи
в Тамбов, но нужной палатки там не нашла. Но к таким случаям Валентиновна
всегда готова. Она заявила, что видит эту женщину в первый раз, что она
коренная москвичка-пенсионерка, естественно, в Тамбове никогда не была и к
торговле, естественно, не имеет никакого отношения. Женщина попыталась вызвать
милицию, но по закону Валентиновну уличить не в чем. Она и в самом деле
проживает в Москве и бизнесом, по крайней мере зарегистрированным, не
занимается.
Мы скинулись с Маринкой по триста рублей и протянули их
Валентиновне.
— Девочки, добавьте еще по сотке моим напарницам, —
улыбнулась она, показывая на стоящих рядом женщин.
— Ладно, Валентиновна, мы тебе больше дадим. Считай, что
премиальные получила, — сказала я, доставая двести рублей. Маринка сделала то
же самое.
