Я тоже останусь. Там, на веранде, диван есть. Мне тут выпить
пришлось, поэтому за руль сесть не могу. Налил себе полный стакан водки и
жахнул его, не закусывая. Все решал, что мне с тобой делать. То ли в морг
отвезти, то ли в больницу. Только я не дурак, при понятиях, выпить — выпил, но сообразил,
что уж если тебя живьем закопать решили, то, выходит, ты кому-то сильно
насолила и в больницу тебе нельзя. Туда менты по наводке врачей сразу заявятся
и начнут расспрашивать, что с тобой приключилось, а тебе. как я понимаю, нужно
держать язык за зубами.
— Я бы тоже от водки не отказалась. Все-таки второй раз
заново родилась.
— Давай отметим такое событие, — засмеялся Толик и махнул
головой в сторону двери.
За дверью оказалась небольшая, уютная веранда, заставленная
цветочными горшками. Толик достал полбутылки водки и домашние консервы.
— Извини, дом не мой. Тут шаром покати. Чем богаты, тем и
рады.
— Я есть не хочу, — сглотнув слюну, произнесла я. — Налей
мне лучше водки.
— Ты что, даже не закусываешь?
— Я вообще не пью водку, но сегодня исключение из правил.
Меня все-таки не каждый день живьем хоронят.
— Закусывать в любом случае надо.
Толик разлил водку по рюмкам и протянул одну из них мне.
Сделав большой глоток, я смахнула невольно выступившие слезы и положила в рот
соленый помидор.
— Ты что, реветь собралась?
— Да нет. Это так. Просто в голове как-то не укладывается:
еще несколько часов назад я была трупом, а теперь сижу на веранде и пью водку.
— За что тебя хоть закопали? Наверное, натворила что-то
серьезное?
— Я и сама не могу понять. На рынке не первый год торгую, а
такое со мной в первый раз случилось.
— Это как же надо торговать, чтобы тебя живьем закопали? Ты
чем торговала? Оружием, что ли? А может, наркотиками?
— Ты что, с ума сошел?
— По моим представлениям, за оружие или за наркоту
похоронить запросто могут. А за тряпки-то чего?
— В том-то и дело, что за тряпки! — в сердцах прокричала я.
— За обычные, дешевые юбки.
— Чертовщина какая-то, — пожал плечами Толик. — Ничего не
пойму. Ты, может, за место платить не хотела?
Как же, не хотела! У меня за место на полгода вперед
проплачено. За крышу я Рашиду иснравно отстегиваю. У меня вообще с торговлей
никогда проблем не было. Я уже давно в челночном бизнесе кручусь. Просто в тот
день я товар моментально распродала. У меня сумма немаленькая собралась. Зашла
в кафе, перекусить хотела. Тут откуда ни возьмись появился какой-то придурок и
стал требовать с меня деньги.
— А что он говорил?
— Говорил, что я на рынке беспредел устроила.
— Какой еще беспредел?
Да и не беспредел вовсе! Просто одна моя давняя приятельница
решила мне помочь. Это же элементарно! Так все делают! Ходила она по рынку,
искала приезжих лохов и тулила им мои юбки, как будто они самый ходовой товар
на свете. Тут же нет ничего особенного. Почему я должна платить за свою
смекалку и изобретательность?! Каждый торгует как может. Ведь лохотронщикам, к
примеру, никто не мешает. А они работают по похожей схеме. У них и зазывалы
есть, и «счастливые обладатели крупных выигрышей», и «случайные» свидетели…
Только их никто не гоняет. А они ведь людей дурят по-черному. Сам знаешь,
сколько их развелось. На каждом базаре, на каждой станции метро играют. Я,
может, кого и дурю, но людей, в отличие от них, без штанов никогда не оставляю.
Где же справедливость, спрашивается?!
— Лохотронщикам тоже достается будь здоров. Их менты в любой
момент могут привлечь к ответственности за мошенничество, а то, чем ты
занимаешься, ни к какой статье не подходит. Это какой-то новый вид
мошенничества.
— Да этим каждый второй на рынке занимается, иначе можно
свой товар по полгода продавать! А лохотронщиков к ответственности никто не
привлекает. То, что нам по телевизору показывают, — туфта. Забирают или
зеленых, или тех, кто залез на чужую территорию, или тех, кто отказывается мзду
платить. Сам подумай, кто их будет забирать, если они ментам за место
отстегивают? К тому же я не лохотронщица, а торгашка. Мне люди деньги дают, а я
им — товар. А уж как я свой товар продаю, никого не касается. Как умею, так и
продаю. Только вот за это живьем в могилу никого не закапывают.
— А ты знаешь тех, кто тебя закопал?
— Нет.
— Может, они не с рынка, а залетные какие?
— Может. Только мне от этого не легче. Ни денег, ни ключей
от квартиры с машиной. Я машину у входа на рынок оставила.
— Тебе при таком раскладе придется ждать утра. Кстати, если
ты этих ребят не знаешь и никаких дел с ними не имела, то можешь смело писать
заявление в милицию. Я думаю, что менты найдут их быстрее, чем ты.
— Вот еще, — сморщилась я, наливая себе водку. — Я ментов
стороной обхожу.
— Почему?
— Потому. Боюсь я их, Толик.
Нет ничего страшнее милицейского беспредела. У ментов самые
элементарные понятия отсутствуют. Сидят в форме, находятся при исполнении, а
говорят с нами на блатном языке, будто сами по нескольку сроков отмотали.
— Ну не все же?
Может быть, но мне лично встречалась одна мразь. Зачем
человек идет работать в милицию? Затем, чтобы власть заполучить над такими
дураками, как мы. Борцы за справедливость в милиции редко встречаются, в
основном — один мусор. Извини, Толик, но я с ментами не дружу. Да и о какой дружбе
может идти речь, если мы ментам платим за то, чтобы они закрывали глаза на
рыночный беспредел? Мы, торгаши, за то, чтобы они наши разрешения на торговлю
шибко не изучали. Карманники — за право карманы и сумки чистить. Администраторы
— за возможность разводить лохов на лотерейные выигрыши. Зачем мне на рожон
лезть? Если я заявление напишу, то мной заинтересуются и менты, и те, кто меня
закапывал. Они-то между собой всегда общий язык найдут, а я в дураках останусь.
Так что придется самой их искать.
— Ну и что ты им сделаешь? — улыбнулся Толик.
— Не знаю. Еще не придумала, — почесала я голову. — За меня
даже заступиться некому. Обыкновенная рыночная торговка. Надо бы заиметь
влиятельного любовника, который отыщет их и накажет. Женщина без мужчины ничего
не сможет сделать. Только с влиятельными любовниками нынче напряженка. Ну
ничего, как говорится, кто ищет, тот всегда найдет!
