– Да теперь без разницы. Человека-то нет. Так что, Ань,
выбирай: либо я сдаю тебя ментам и ты отбываешь срок по всей строгости закона,
либо ты отдаешь мне свою душу и принадлежишь мне.
– С тюрьмой все понятно, а вот с душой не очень... Как я
должна вам принадлежать?
– Тело оставляешь себе, а мне отдаешь душу. Будешь жить в
моем доме, служить мне и делать все, что скажу. Третьего не дано. Ты должна мне
дать ответ прямо сейчас.
– Илья Петрович, отпустите меня, пожалуйста. – Я посмотрела
на старика глазами, полными слез. – Умоляю! Зачем я вам? Что с меня взять? Не
знаю, кем был для вас Николай, но неужели вам станет легче от того, что вы
упрячете меня за решетку?! Николая уже не вернуть. Не знаю, как могло так
получиться. Я заправила его бокал стандартной дозой клофелина – от этого никто
не умирал. Сама не нахожу произошедшему объяснений. Понимаете, это произошло
случайно. Я не хотела убивать. Это не входило в мои планы. Я лишь хотела
уложить его спать и взять немного денег. Мне очень нужны деньги. У меня ведь
никого нет, а жить как-то надо. Ну не хочу я жить за чертой бедности. Не хочу!
Не на панель же идти. Все-таки способ заработка, который я выбрала, более
благородный, хотя я понимаю, что о благородстве тут не может быть и речи.
– Если отдашь мне свою душу, я сделаю тебя очень богатой.
Научу зарабатывать большие деньги. Поверь, очень большие. Это тебе не по
карманам кошельки тырить и мужикам клофелин в спиртное подсыпать.
Я покраснела как вареный рак. Откуда старик знает, что,
выйдя из детского дома, я занималась тем, что воровала кошельки на рынках и в
гипермаркетах? Днем шла воровать, как на работу, а вечером оттачивала
мастерство на карманах Веркиных брюк или ее сумке.
Пронеслись воспоминания...
– Вера, смотри, как нужно правильно воровать.
– Ань, да пошла ты! Я в жизни подобного не сделаю. Это же
сразу статья.
– Поэтому я и хочу стать профессионалом. Здесь важно
отточить технику, чтобы она была идеальной. Прежде чем засунуть руку в карман,
нужно развернуть ее тыльной стороной ладони и засовывать не всей пятерней, а
только четырьмя пальцами. Без какого-либо нажима и ненужных усилий. Все легко и
непринужденно.
– Ох, Анька, не доведет тебя до добра такая жизнь, –
причитала Верка и закрывала глаза от ужаса.
– Не паникуй. Тут важно все грамотно рассчитать, чтобы
остаться незамеченной. Как только кошелек будет у меня, нужно за считанные
секунды его опустошить и выкинуть. Если кошелек не скинуть вовремя, можно
нажить серьезные проблемы. А скинул – дыши свободно, улик-то нет.
После вечерних упражнений утром я опять шла в места
скопления народа и выискивала жертву. Некоторые срывались с крючка, а кое-кто
терял бдительность и попадал в расставленную ловушку...
...Вернувшись в действительность, я вновь подумала о том,
что старик не может знать про мое воровство. Скорее всего, он сказал это
наобум.
– Ты так и не ответила на мое предложение. Тюрьма или жизнь,
которая будет принадлежать мне?
– Не хочу в тюрьму, – всхлипнула я и еще раз спросила: –
Илья Петрович, а может, вы все-таки меня отпустите?
– Ты человека убила и своровала у него золотые часы. О чем
ты говоришь?! Еще скажи, что у тебя в сумке нет этих часов.
– Есть. – Я понимала, что, если совру, старику будет
нетрудно взять сумку и выкинуть ее содержимое на пол.
– И вообще, я устал. Если через пару минут не определишься,
я скажу своим охранникам отвезти тебя ментам.
– Только не это, – замотала я головой.
– Значит, согласна продать мне свою душу?
– Да, – вырвалось у меня. – А что я должна для этого делать?
– Все, что я буду тебе говорить. Понятно?!
– Да. На том и решили. Я буду в вашем распоряжении, а теперь
пусть ваш водитель отвезет меня домой.
– Нет. Ты никуда не поедешь. Теперь ты будешь жить у меня.
Сейчас позову домработницу, она покажет твою комнату.
– Илья Петрович, у меня есть жилье. – Такого поворота я
ожидала меньше всего. Мне совсем не хотелось жить со стариком в одном доме, в
полнейшей изоляции от внешнего мира, и постоянно находиться у него на виду. – Я
однокомнатную квартиру снимаю. Хозяйка за границей. В общем, мне повезло.
Особых денег она с меня не дерет.
– Ну и пусть квартира стоит, она же хлеба не просит.
– Там цветы поливать надо, а то они зачахнут. Хозяйка не
простит.
– Значит, буду тебя отпускать их поливать. – Старик зевнул и
посмотрел на часы: – На сегодня все. Иди спать. Время позднее. И запомни: с
сегодняшнего вечера твоя душа принадлежит мне. Ты обменяла ее на то, чтобы не
попасть в тюрьму. Никто не должен знать, где ты живешь. И никому не рассказывай
о нашей сделке. Если проболтаешься своей подружке, я тут же решу, куда тебя
лучше отправить: на тот свет или в тюрьму. Аня, надеюсь, ты уже поняла, что я
человек очень даже серьезный и шутить не люблю.
– Поняла, – глухо произнесла я и как можно быстрее спросила:
– Где я могу переночевать?
– Сейчас придет Грета и покажет тебе твою комнату.
Не прошло и нескольких секунд, как в комнату вошла пожилая
женщина и пригласила меня пойти за собой. Вместе с ней я поднялась на
мансардный этаж дома.
– Твоя комната в самом конце коридора.
Грета провела меня в довольно просторную, со вкусом
обставленную комнату. Все стильно, дорого и, я бы даже сказала, роскошно.
– В комнате есть большая терраса с мягкой мебелью и
кроватью. При желании можешь спать на свежем воздухе. Кровать, что на террасе,
что в комнате, может менять форму в зависимости от потребности личной
эргономии. – Домработница добросовестно проводила экскурсию по моим новым
апартаментам. – Вот гардеробная комната и парильня. А в санузле терапевтическая
и гидромассажная ванна, которая оборудована приспособлениями для световой и
цветовой терапии. Здесь также есть двухместная сауна. Душ имеет паровой эффект.
И в туалете, и в комнате установлены плазменные телевизоры. Интерактивное ТВ,
DVD-плеер, «домашний кинотеатр». Ты можешь смотреть все имеющиеся здесь фильмы.
В комнате отличная система кондиционирования. В твоем распоряжении бар, там
хороший выбор алкогольных и безалкогольных напитков.
Я смотрела на все это великолепие и не верила своим глазам.
А ведь я и мечтать о таком не могла. Очутись я в этом раю в другой ситуации,
считала бы себя безмерно счастливой, а сейчас не знала, радоваться или плакать.
