– А под капотом пять и семь десятых?
Эрб кивнул:
– Хочешь взглянуть?
Я оставила мальчиков с их игрушкой и пошла к автоматически открывающимся дверям морга.
Холл, если его можно так назвать, состоял из стойки, двери и стеклянной перегородки. За стойкой одиноко сидел темнокожий человек в больничной форме.
– Фил Бласки?
Он указал большим пальцем на дверь:
– В холодильнике.
Я расписалась, получила пластиковый пропуск и вошла в главное помещение. Трупный и формалиновый аромат сразу же перебил запах вишневого бальзама. Тяжко и тошно и от вида, и от запаха смерти.
Справа человек в плохо подогнанной форме перекладывал тело со стола на подвижные носилки. Покончив с этим, он стянул перчатки, растянул их и швырнул в мусорную корзину.
Рядом с ним на нержавеющих весах, встроенных в пол, лежал необычайно жирный труп мужчины с большим количеством ожогов. Жидкокристаллический дисплей на стене показывал двести пятьдесят килограммов. Воняло подгоревшим мясом.
Я задержала дыхание и открыла тяжелую алюминиевую дверь, ведущую в холодильник.
Здесь запах был еще сильнее – в нем смешались и чистящее средство, и моча, и кровь, и мясо.
Окружной морг был самым большим на Среднем Западе. Бродяги, неопознанные тела, жертвы аварий, самоубийств и преступлений – все проходили через эти двери. В здании можно было разместить до трех сотен тел.
Мне повезло: морг был заполнен почти до отказа.
Слева от меня трупы были сложены на полках, как на складе, – пять в высоту и тридцать в ширину. В середине помещения находилось множество столов и носилок, и все они были заняты. Одни тела были накрыты черными пластиковыми мешками. Другие – нет.
В отличие от моргов, изображаемых в фильмах, здесь тела не лежали мирно на спине. Многие из них находились в тех позах, в каких людей настигла смерть: с растопыренными руками и ногами, скорчившиеся, с неестественно выгнутыми шеями. Сами тела также не соответствовали голливудскому представлению. Настоящие трупы почти одинаковы по цвету – независимо от расы кожа всегда светло-синего цвета, глаза безразличные и мутные, как у пыльных игрушек.
Температура поддерживалась на уровне восемнадцати градусов, вентиляторы разгоняли холодный зловонный воздух. Было прохладно, но приятнее от этого не становилось.
Справа находилась комната патологоанатома. Я вгляделась в человека с пилой для костей, не узнала его и продолжила поиск.
Фила Бласки я нашла возле дальней стены комнаты и осторожно подошла к нему по липкому полу, на котором было множество пятен, совершенно не сочетающихся с моими туфлями от Гуччи.
– Фил.
– Джек.
Фил наклонился над металлическим столом, что-то разглядывая. Я встала рядом, пытаясь не глядеть на лежащее рядом голое тело маленького ребенка, наполовину закрытое пластиковым мешком. Ребенок был таким неподвижным и бледным, что казался сделанным из воска.
– Я проверил все тела второй раз. Нет ни одного, у кого были бы отрезаны руки. А вот и они, эти лишние части…
На столе лежали обрубленные по плечи руки. Их пальцы, с розовыми нарощенными ногтями, соприкасались, а согнутые локти образовывали букву М. Руки принадлежали белой женщине, их запястья были скованы черными металлическими наручниками. Крови почти не было, но, судя по рваным краям, тому, кто отделял их от тела, пришлось повозиться.
– Думаю, тут работали топором. – Фил указал пальцем на рану. – Видишь отметины на плечевой кости, вот здесь? Понадобилось два удара, чтобы избавиться от этих отростков.
– Да, на шутку это непохоже, – послышался голос Эрба, появившегося за спиной…
– Да-а, забавно, – продолжал Фил. – Двадцать лет работаю с трупами, но такого еще не видывал. Может, пошутишь на тему «Подай мне руку»?
– Я это уже говорил, – отозвался Эрб. – Как насчет «У подозреваемой опустились руки»?
– Она всегда была такой растеряхой.
– Тебе не нужно плечо, чтобы поплакаться?
– По крайней мере, они получат компенсацию за разрыв.
– Разрыв? – переспросил Эрб. – Может, развод?
Я прервала их разговор и стала внимательнее осматривать руки. Надев латексную перчатку, я отодвинула холодные, жесткие пальцы и вгляделась в наручники – «Смит и Вессон», модель 100.
– Ими пользуются полицейские. – Эрб указал на них карандашом. – У меня есть такие.
Такие же наручники были у всех полицейских в нашем участке и, возможно, во всем Чикаго. Они также продавались в спортивных магазинах, секс-шопах, пунктах продажи излишков армейского снаряжения и в миллионе других мест по Интернету. Их невозможно отследить. Но, может быть, нам повезет, и владелец выгравировал на них свое имя и адрес…
У меня непроизвольно вырвался вздох удивления.
Этого просто не могло быть!
На наручниках, рядом с отверстием для ключа, красным лаком для ногтей были проставлены инициалы. Я вытащила свой револьвер тридцать восьмого калибра, находившийся в кобуре под пиджаком, и взглянула на рукоять. На ней были две те же самые красные буквы: ЖД.
– Эрб, – я пыталась говорить ровным голосом, – это же мои наручники.
Глава 2
Морг тут же был закрыт, выставлено оцепление, я вызвала команду экспертов и составила список сотрудников для опроса.
Никто ничего не видел.
Вскоре прибыли эксперты: офицер Дэн Роджерс – высокий блондин с козлиной бородкой, занимавшийся сбором улик, и фотограф Скотт Хэйек – невысокий, голубоглазый человек в очках. Они были молоды, но хорошо знали свое дело.
Роджерс исследовал руки при помощи ALS, но даже при мощном свете лампы на руках не было обнаружено никаких следов.
– Вообще ничего. – Роджерс потер подбородок.
Это было довольно необычно. При таком освещении даже мельчайшие частицы инородного материала светились, как раскаленный уголь. Мелкие частички различных материалов, волоски, грязь, осколки костей, кровь, сперма, шрамы, следы укусов – все они флуоресцировали.
Дэн наклонился, приблизив нос к запястью найденной руки.
– Они отмыты. Пахнет чистящим средством.
– Точно? Но весь морг тоже так пахнет.
Роджерс, известный своей скрупулезностью, коснулся руки кончиком языка:
– Вкус тоже как у отбеливателя. Возможно, разбавлен водой, иначе кожа покрылась бы пятнами.
– Возьмите образец для исследования. И почистите зубы.
Роджерс полез в карман за коричной жвачкой. Положив три подушечки в рот, он придвинул лампу, светившую мягким голубым светом, поближе к правой руке.
