– Не очень аппетитная комбинация продуктов, – заметила я.
Он подмигнул:
– Приходится работать с тем, что есть.
Я пила кофе и в течение двадцати минут смотрела, как он чистил картошку, жарил мясо, нарезал лук и овощи, добавлял сальс. Потом залил все это оливковым маслом и белым вином, бешено перемешал и разложил содержимое на две тарелки.
– Крошево «а ля Дэниелс». – Он поставил передо мной тарелку.
– Пахнет приятно.
– Если не понравится, есть еще пицца. Подожди.
Он выложил со сковороды на мою тарелку кусок глазуньи из одного яйца.
– Бон аппети.
Я попробовала, потом еще и еще, и вскоре еда переправилась из тарелки в мой рот со скоростью конвейера.
Мы не разговаривали во время завтрака, но тишина нас не смущала.
Когда я все съела, Алан убрал тарелку и снова налил мне кофе.
– Все еще злишься? – спросил он.
– Немного. Я думала, все эти годы у нас было негласное соглашение.
– Какое?
– Ты не звонишь мне, я не звоню тебе.
Он кивнул, ставя тарелку в посудомоечную машину.
– Я никогда не звонил тебе, Джек, потому что знал, что это будет больно.
– Не очень-то ты думал, что мне будет больно, когда уходил.
– В данном случае я говорю не о тебе.
– Ты хочешь сказать, это тебе было бы тяжело звонить мне?
– Да.
Что я могла на это сказать? Я сказала: «А-а-а».
Алан закрыл мойку, затем сел напротив и наклонился ко мне.
– Ну как жизнь? – спросил он.
– Хорошо.
– Я же знаю, что это не так, Джек.
– Откуда?
– Все еще мучает бессонница?
Я отвернулась.
– Да.
– Чувствуешь вину за смерть жены того полицейского?
– Не совсем. Меня оправдали, стреляла я точно по правилам.
– Но тебе этого мало. Ты же должна быть совершенной, а иначе не сможешь жить в мире с собой.
Я чувствовала, как стена, возведенная за последние десять лет, начинает рушиться. Мне следовало ненавидеть Алана. Только так у меня получилось прожить эти годы.
– Ты напрасно думаешь, что знаешь меня.
Он откинулся на спинку стула:
– Как ранение?
– Почти прошло, слава богу. Лэтем мне очень помог.
– Лэтем?
– Мой бойфренд.
Я пристально посмотрела на Алана, но он никак не отреагировал. Не знаю, почему, но это меня разочаровало.
– Наверное, поэтому ты думаешь, что у меня не все в порядке. Мне просто нужен партнер.
– Это из-за этого ты так ослабела? Вспомни то время, когда я потянул спину?
Я улыбнулась:
– Три самые ужасные недели нашей жизни. Хотя… продуктивные. За это время я удвоила число арестованных мною.
– А помнишь, что было, когда спина прошла?
– Ага. Мы наверстали упущенное, не так ли?
– Это точно. Из-за этого я снова потянул спину.
Мы оба засмеялись, и я подумала, как легко он увел разговор от Лэтема.
– Я люблю его. Лэтема, я имею в виду.
Алан встал и подошел ко мне.
– Это хорошо. Ты заслужила.
– Он замечательный. Тебе понравится.
Он положил руку мне на плечо:
– Надеюсь, у меня будет возможность с ним познакомиться.
Он наклонился, вторгаясь в мое личное пространство.
– Что ты делаешь?
– Как ты думаешь, мы сможем снова быть вместе?
– Не думаю.
– Докажи.
– Как?
– Поцелуй меня.
– Нет. У тебя нет такого права.
– Я совершил ошибку, уйдя от тебя. Поэтому сейчас решаешь ты. Мне надо знать, остались ли у тебя какие-нибудь чувства ко мне.
– Алан…
– Я все еще люблю тебя, Джек. Всегда любил. Я ушел не потому, что разлюбил тебя. Просто я не мог соперничать с твоей работой. Она занимала все твое время, и для меня ничего не оставалось. Кроме того, я постоянно волновался – а вдруг ты не придешь домой?
– Ничего не изменилось, Алан.
– Я изменился. Теперь я с этим справлюсь. Снова видеть тебя…
Я сказала: «Не…», – но его губы прикоснулись к моим, и я не остановила его, не отодвинулась сама, и вся наша жизнь пронеслась в моей памяти, все приятное в ней; я просто закрыла глаза, коснулась своим языком его, и на мгновение задумалась о том, что могло бы быть между нами.
Потом я остановилась и отстранила его.
– Я люблю другого человека.
– Знаю.
Я провела пальцами по его губам:
– Ты причинил мне боль, Алан.
– Знаю.
– Я не хочу снова повторять все это.
Но когда он опять поцеловал меня, я поняла, что хочу именно этого.
Глава 24
Мы с ним не спали, но я все равно чувствовала себя страшно виноватой.
Когда поцелуи сменились объятиями и тому подобным, я остановилась и пошла взглянуть на маму.
Она с глупой улыбкой на лице мирно посапывала на кровати. Я была понятливой. Прийти сюда с Аланом было частью какого-то ее грандиозного плана, и, судя по всему, пока все шло, как надо.
Насколько я понимала, она была права.
Я потащилась в ванную, приняла холодный душ и оделась в самую непривлекательную одежду, которая у меня была – один из старых свитеров Лэтема и потертые джинсы.
Я подыскивала в шкафу самую страшную пару обуви, когда услышала крик.
Алан.
Револьвер лежал на столике в спальне, я схватила его и побежала в гостиную. Алан корчился на диване, а Мистер Фрискис пытался отгрызть ему ухо.
Я поняла, что целюсь в них, опустила оружие и положила его на столик, затем попыталась отцепить кота от бывшего мужа.
– Плохой котенок. Отпусти его ухо.
Я потянула. Алан закричал:
– Осторожно, Джек. Он зацепился за хрящ.
– Подожди. Я сейчас вернусь.
– Быстрее! Он уже пережевывает мое ухо!
Я нашла игрушечную мышку под диваном и поболтала ею перед носом Мистера Фрискиса.
– Успокойся, кот. Отпусти его. Отпусти.
Кот успокоился, я убрала его с дивана и поставила на пол.
