– Ты поддерживаешь связь со своими друзьями в Дэйд-Сити?
– Только с мистером Гриффином. Он продолжает приглашать меня, но очень уж не хочется путешествовать в такую погоду. Холодно, знаешь ли.
– А почему бы тебе не пригласить его сюда?
– Он же на пенсии, дорогая. Доходы не очень большие, а я не могу просить его прилететь сюда, а потом оплачивать эти жуткие счета за отель.
– Он может жить у нас.
Мама улыбнулась так радостно, что помолодела на двадцать лет.
– Правда?
– Конечно. Ну, если он не против делить с тобой диван. – Я подмигнула ей.
– Ладно, тогда, думаю, я позвоню ему. Мне бы не помешала компания. Ты весь день работаешь, а Алан все время пишет, запершись в спальне.
Я просканировала холодильник на предмет рогаликов или чего-то подобного, но нашла только запасы натуральных продуктов Алана. Соя и шпроты не очень подходили для завтрака. Я взяла немного черного хлеба и обезжиренную пасту со вкусом масла. На упаковке пасты был длиннющий список химических ингредиентов, лучше было бы назвать ее: «Странно, почему».
– На следующей неделе День благодарения. – Я намазала на хлеб подозрительный маслозаменитель. – Пригласи его на праздник.
– Отличная идея. Тогда я позвоню ему прямо сейчас.
Я откусила кусочек и тут же выплюнула его.
– Черт возьми, да что это такое?
– Соевый хлеб Алана. Это из-за его глутеновой аллергии.
Я швырнула этот ужас в мусорку:
– Как будто съела кислую мочалку.
– И смотри не ешь эти хлопья. Как их там? «Тофутос». Молоко и бобы – не очень вкусное сочетание. А главное, никогда не позволяй ему сделать тебе что-нибудь на той соковыжималке. Он чуть ли не силой заставил меня выпить напиток из сельдерея.
Мама взялась за телефон, а я допила кофе и направилась в здание суда на углу 26-й стрит и Калифорнии.
Кто-то забыл напомнить Чикаго, что еще осень, потому что все вокруг было присыпано снежком, и я чуть не свернула шею, поскользнувшись на замерзшей лужице.
Машина завелась со второго раза, и я присоединилась к веселой игре горожан «Как мы умеем медленно ездить по дорогам». Первый снегопад за сезон, и все, кажется, дружно позабыли, как нужно водить машину в такую погоду.
До суда я добралась с опозданием. Это было высокое квадратное здание с теплым подземным гаражом. Я поднялась на эскалаторе на первый этаж, после чего на лифте – на двадцать седьмой.
Заседание уже началось, крошечное помещение было набито людьми под завязку. Я протолкалась сквозь толпу и села рядом с Либби, на которой был бледно-лиловый пиджак от Вандербилта и как будто специально для нее сшитая юбка.
Ее помощник, Ноэл Пенафлор, двадцати с чем-то лет, рыжеватый, выступавший обвинителем, как раз опрашивал Фила Бласки. Фил, одетый в плохо сидевший на нем костюм, пытался наиболее доступно объяснить результаты вскрытия Айлин Хаттон.
– … грудная полость была вскрыта и…
Я не очень внимательно слушала его, пытаясь привести в порядок свои мысли.
И не смотрела на Фуллера.
После того как долгое перечисление зверств закончилось, Ноэл представил фотографии Айлин в качестве улики. Сначала были показаны ее снимки вместе с семьей и друзьями. Потом снимки того, что с ней было сделано.
Как и ожидалось, по залу прошел ропот, началось волнение. Но наиболее впечатляющей была реакция Фуллера.
Его вырвало, и он испачкал весь стол защиты.
Глава 34
Объявили перерыв – и зал опустел.
Либби была в бешенстве.
– Сукин сын. Он же специально сделал это, а? Но как, черт возьми, как?
Я пожала плечами:
– Наверное, съел какой-нибудь рвотный корень или что-нибудь в этом роде. А может, он умеет блевать, когда захочет.
– А до этого ты замечала за ним что-нибудь подобное?
Я поняла, что именно имела в виду Либби – можно ли как-нибудь дискредитировать этот эпизод во время дачи показаний.
– Извини, никогда прежде он в участке такого не вытворял.
Они с Ноэлом некоторое время бродили туда-сюда. Потом я вернулась в зал и увидела судебного исполнителя, брызгавшего на стол распылителем-дезинфектантом с запахом апельсина.
Заседание продолжилось. Ноэл покончил с Филом Бласки, после чего последовал быстрый перекрестный допрос, проведенный Гарсиа. Повторного допроса не было, Бласки отпустили и вызвали меня.
Я прошла на место свидетеля, пытаясь унять дрожь.
Ноэл привел меня к присяге, и я рассказала о деле, стараясь держать себя в руках. Обвинение представило меня не только профессиональным полицейским, но к тому же еще и героем.
Мне удалось даже выдавить пару смешков из присяжных, а в конце я дала отчет о встрече с Фуллером в тюрьме.
– Значит, подсудимый сказал, что лжет об амнезии.
– Да. Еще он сказал, что, как только выйдет на свободу, снова начнет убивать.
– Кого-нибудь персонально?
– Меня. – Мой голос дрогнул, когда я это произнесла. – Он сказал, что убьет меня и моего напарника, Эрба Бенедикта.
Ноэл кивнул, Либби с одобрением посмотрела на меня.
– Защита может задавать вопросы свидетелю. – Ноэл сел.
Гарсиа, развязный и уверенный, улыбаясь, подошел ко мне.
– Лейтенант Дэниелс, вы упомянули, что служите в полиции более двадцати лет, не так ли?
– Да.
– Сколько раз за эти годы вы были у психиатра?
– Возражения. Это к делу не относится.
Гарсиа улыбнулся судье:
– Я просто ставлю под сомнение надежность лейтенанта как свидетеля.
Либби встала:
– Ваша честь, тот факт, что лейтенант Дэниелс уже двадцать лет служит в полиции Чикаго, говорит о том, что она – надежный свидетель. К тому же после случаев применения оружия офицеры полиции проходят обязательное консультирование у психиатра.
– Отзываю обвинение. – Гарсиа улыбнулся. – И хотел бы поблагодарить помощника прокурора штата за предоставление сведений о том, что все офицеры полиции действительно должны проходить проверку у психиатра. Лейтенант Дэниелс, как долго вы работали с Барри Фуллером?
– Два года.
– Какое мнение вы составили для себя об этом человеке?
– Я не знала его лично.
– А профессионально?
– Он выполнял свою работу, насколько я знаю. У меня с ним никогда не было проблем, до тех пор, пока не пришлось стрелять в него.
В дальнем конце зала засмеялись.
