– Ты проверяла пленку?
– Ее проверяют сейчас, но уже ясно, что записывалась она другим устройством. Я сравнила ее с твоей записью – качество звука совершенно разное. Эта запись лучше, голос Фуллера более четкий, чем на твоей. Скорее всего, микрофон был с его стороны.
– Наверное, это кто-то из тюрьмы. Ты знаешь надзирателей лучше, чем я. Порасспрашивай, может, кто-то последнее время не появлялся на работе. К примеру, охранник, который казался больным, или кто-то вроде того.
– Сегодня займусь.
Я сменила тему:
– Кажется, я знаю, как заставить Рашло говорить правду. – И вкратце рассказала ей, что узнала. Либби нахмурилась.
– Не очень люблю этим заниматься, но посмотрю, что можно сделать. Нужно во что бы то ни стало спасти этот тонущий корабль. Бумаги будут готовы завтра. Окружная тюрьма находится вниз по этой улице, во время обеда можно туда заглянуть.
Я улыбнулась, но это не прибавило мне оптимизма. Мне по-прежнему было страшно до спазмов в животе.
Глава 38
Мы с Эрбом занимались списком студентов, посещавших занятия вместе с Фуллером в Университете Южного Иллинойса в Карбондейле, и пытались найти связь между ними и кем-нибудь из ста тридцати семи человека, пропавших в то время. Мы ползли по полу в моем кабинете: я раскладывала бумаги, составляя таблицы в алфавитном порядке; Эрб, лежа на животе, изучал дела. И тут нам позвонила Либби.
– Я узнала имя. Марвин Ромер. Охранник в одиннадцатом отделении, последнюю неделю отсутствовал. Мы проверили его финансовое состояние. Так вот, удалось выяснить, что недавно он открыл восемь счетов, на каждом из них лежит от двух до шести тысяч. Видно, он немало получил от этого хорька Гарсии.
– Ага. А счета Ромер разбивает потому, что банки обязаны объявлять о крупных вложениях. Сообразительный, сволочь.
– Да, но он все равно привлек к себе внимание, пропустив службу по неуважительной причине.
– Мы уже выезжаем.
– Поздно. Ромер живет в Вест-Сайде, команду к нему выслали раньше, чем на ордере высохли чернила. Он успел улизнуть. Записи не нашли, но зато нашли диктофон с голосовым включением и остатками липкой ленты на нем. Наверное, он был прикреплен к потолку или под стулом.
– А вы проверяли…
– Мы все проверяем. Его счета заморожены, карточка отслеживается, скоро его описание будет у каждого полицейского в Штатах и Канаде. Если мы найдем его, пленка может и не понадобиться. Я прижму его и заставлю дать показания.
– Отправь мне файлы на Ромера.
– Уже в пути.
Я поделилась услышанным с Эрбом, и мы продолжили заниматься делами студентов, заказав пиццу с добавкой мяса.
Эрб съел львиную долю, но есть само тесто остерегался, поэтому в коробке осталось много белых треугольников.
И мы вновь с головой погрузились в работу. Пришлось составлять длинные перекрестные списки, проверяя всех студентов, с которыми Фуллер мог познакомиться на занятиях, тренировках или в студенческих организациях, и пытаться связать их с пропавшими людьми. Скучища, но других возможностей я не видела.
– Нашел что-то. – Эрб поднял лист. Ничего необычного – у нас было уже несколько находок, другое дело – куда они вели.
– Как зовут?
– Пропавшая Мелоди Стефанопулос, студентка. Она посещала три курса вместе с парнем по имени Майкл Хортон, который играл в одной команде с Фуллером.
– Подружка Хортона?
– Возможно. Она занималась естественными науками, а Хортон – гуманитарными, в течение двух лет у них были общие курсы по классической литературе. Исчезла весной.
Я поискала Хортона среди дел полиции Карбондейла, но ничего не нашла. Тогда я связалась с организацией выпускников и поговорила с энергичной дамой по имени Мисси, которая согласилась помочь только после того, как я продиктовала ей номер своего жетона.
– Я нашла его. Майкл Хортон живет в Сиэттле. Женат, у него двое детей, работает биржевым маклером.
Я записала телефон и набрала его.
– Майкл слушает.
– Мистер Хортон, это лейтенант Дэниелс из полицейского управления Чикаго. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов…
– О Барри, да? Я слежу за ходом дела по телевизору.
– Да, вроде того. Сначала мы хотели бы узнать про Мелоди Стефанопулос.
– Вы нашли ее? – Это было сказано так быстро, что слова прозвучали, как одно.
– Извините, нет. Она была вашей девушкой?
– Невестой. Она исчезла.
– Барри был знаком с Мелоди?
– Да. Он ей не нравился. Боже, но не думаете ли вы?..
– Мы не знаем, мистер Хортон. Мы пытаемся это выяснить. Вы с Барри были друзьями?
– Да. Мы часто устраивали вечеринки. Тренеру нравилось, когда ребята из команды держались вместе.
– Барри не пытался сблизиться с Мелоди, когда вас не было?
– Не помню такого. Она практически всегда старалась быть со мной.
– Когда она пропала?
Он помолчал.
– Однажды на вечеринке мы поссорились. Ей не понравилось, что я много пью. Я сказал, чтобы она успокоилась и перестала быть занудой. Мелоди ушла. Больше я ее не видел.
– Барри был на той вечеринке?
– Да. Это было после игры во Флориде. Мы тогда серьезно отмечали свою победу.
– Вы не помните, ушел ли Барри следом за Мелоди?
– Хотелось бы мне это вспомнить. Но я в тот вечер здорово набрался. На следующий день я пошел в общежитие к Мелоди, чтобы извиниться, но мне сказали, что она так и не появилась.
Минут десять Хортон рассказывал мне о своих отношениях с Мелоди. Он был сильно влюблен в нее, исчезновение девушки выбило его из колеи. Еще пять минут он рассказывал мне о Фуллере, назвав его «командным игроком, обычным парнем».
Не знай я о его «хобби», я бы тоже так описала его.
В конце разговора Хортон обещал позвонить, если вспомнит что-нибудь еще.
Эрб положил вторую трубку, через которую слушал наш разговор.
– Это может быть ключ. Наверное, надо спросить об этом Рашло.
Я посмотрела на часы. Почти семь вечера. Я зевнула. Эрб неодобрительно посмотрел на меня.
– Джек, тебе надо отдохнуть.
– Все нормально.
– Ты выглядишь как сандвич с дерьмом.
– Очень мило. Ты прочитал это в какой-нибудь поздравительной открытке?
– Тебе пора домой.
– Я боюсь идти туда. Мне не хочется снова попасть на старческую версию «Последнего танго в Париже».
Он нахмурился:
