– В гробу и в белых тапочках ты еще будешь! Это я тебе
устрою, обещаю.
Я промолчала и брезгливо посмотрела на зека. Он выпил все до
дна, даже не поморщившись.
Увидев, как зек навалился на еду, я поняла, что могу
остаться голодной. Зажмурившись, я сделала несколько глотков самогона. Горло
тут же загорелось, а глаза чуть не вылезли из орбит. Громко закашлявшись, я
уронила стакан. Зек засмеялся и протянул мне кусок курицы. Съев его, я
почувствовала себя значительно лучше.
Зек вливал в себя стакан за стаканом.
– Ты не загоришься? – поинтересовалась я.
– Хорошая самогонка. Молодцы, хорошо делают. Я уже сто лет
так не расслаблялся. Ты даже не представляешь, что я чувствую после четырех лет
тюрьмы. Сижу на свободе, ем вдоволь, пью. Рядом красивая девка. Что еще надо?!
– Сильно не радуйся. Все равно милиция тебя найдет и посадит
на место. Еще пару статей на тебя повесят. Побег и похищение человека.
– Это кого ж я похитил?
– Меня, конечно, кого же еще!
– Насколько я помню, ты меня сама сюда привезла.
– Насколько я помню, когда я тебя сюда везла, то в мою спину
был наставлен пистолет. И про руку мою не забудь. Про нее вообще отдельная
статья будет.
– Ладно, заткнись ты со своими статьями, и так тошно. Дай
воле нарадоваться.
– Радуйся на здоровье. Только как бы я была тебе благодарна,
если бы ты радовался без меня.
– Без тебя не получится.
Я почувствовала легкое головокружение. Выпитая самогонка
дала о себе знать. Тело стало почти невесомым. Нервное напряжение ушло,
настроение поднялось, мне даже показалось, что все не так уж и плохо. Я решила
еще выпить, но, сделав глоток, вновь закашлялась. Из глаз хлынули слезы. Зек
засмеялся и постучал меня по спине.
– Ну, ты даешь! Совсем пить не умеешь!
– Пить я умею, только не самогонку.
– Что же ты пьешь?
– Обожаю французское вино, только красное. Желательно, чтобы
оно было большой выдержки и довольно терпкое. Вина годовалой выдержки меня не
прельщают. Из крепких напитков пью текилу – мексиканскую водку. Спиртное – это
как одежда. Его тоже выбирать надо.
– Ты тут из себя крутую не строй. Не в ресторане. Самогонка,
между прочим, отличная.
– Я никого из себя не строю. Ты спросил, я ответила. Вот и
пей свою самогонку, а я больше не хочу.
– Скажи честно, тебя торкнуло?
– Это как?
– Ну, в голову дало?
– Дало, – призналась я. – Голова кружится, и перед глазами
плывет.
– Классная штука.
– А ты зачем так хлещешь?! Напьешься, что я с тобой делать
буду?!
– Мне, чтобы напиться, знаешь, сколько ведер надо выпить! А
что нам с тобой делать, мы придумаем. Я всегда найду тебе применение, можешь не
сомневаться.
Я слегка протрезвела и вздрогнула от испуга.
– Послушай, а ты вообще сколько собираешься держать меня в
качестве ширмы? Что мы будем делать завтра, послезавтра? Не будем же мы торчать
в этой брошенной деревне, попивая самогон?
– Ты тут мне лишних вопросов не задавай. Не суй свой нос в
мои дела. Я поступлю так, как сочту нужным. Мне необходимо отдохнуть и
набраться сил.
– Я бы не совала свой нос, если бы это не касалось меня. Я
предложила тебе машину, только бы ты меня отпустил. Я ранена, мне необходимо
лечение.
– Хватит заливать! Я обработал тебе рану, этого достаточно.
Я почувствовала, как дико закружилась голова. Интересно,
сколько градусов в этой самогонке? Может, мне все-таки искупаться в речке? Я
пьяна, а вода должна подействовать отрезвляюще.
– Ты ешь, я искупаюсь, – сказала я зеку и сморщилась,
увидев, как он выпивает очередной стакан самогонки.
– Искупнись, – усмехнулся он, запихнув в рот целое яйцо.
Открыв багажник, я достала купальник, зашла в дом и
переоделась. Направляясь к реке, я почувствовала, как зек сверлит меня
взглядом.
– А ты неплохо сложена, – крикнул он мне вслед.
Я ничего не ответила и быстро зашла в воду. Мне стало легче,
мысли перестали скакать и путаться. О побеге не могло быть и речи, потому что
бежать некуда – кругом лес.
Выбравшись на берег, я достала из багажника полотенце и
закуталась, для того чтобы зек поменьше глазел на мой купальник. Сев на
покрывало, я увидела пустую бутыль из-под самогонки и покачала головой. Зек не
обратил на меня внимания и принялся за вторую бутыль.
– Будешь еще самогонку?
– Нет.
– А картошку?
– Я наелась. Ничего не хочу.
– Тогда я доедаю.
– Доедай. Там что, в тюрьме, не кормят, что ли?
– Кормят, но плохо. Там можно выжить, если только дачки
носят постоянно. Мне дачки часто носили. Просто в камере голодников много. У
них ни сигарет, ни дачек. Они смотрят и слюни пускают. Приходилось делиться. По
домашней пище соскучился.
– Так езжай домой. Там накормят.
– Домой нельзя. Да там меня никто и не ждет.
– Тебе еще сколько осталось сидеть?
– Два года.
– Что, тяжело было досидеть?
– Ты посиди, узнай, как сидится.
– Нет, я тюрьмы больше всего на свете боюсь.
– Не так страшен черт, как его малюют.
– Что ж тогда сбежал?
– Просто я слишком ценю свою жизнь, чтобы проводить ее в
неволе. Жизнь, падла, и так короткая, а зона и тюрьма сокращают ее еще больше.
А ты что в полотенце закуталась? Замерзла, что ли?
– Замерзла, – соврала я.
– Что ты мне мозги пудришь, на улице жара стоит, тридцать
градусов. Боишься, что я на тебя залезу, так и скажи!
– Конечно, боюсь. Мне меньше всего хочется быть
изнасилованной каким-нибудь зеком.
– Больно надо тебя насиловать, – усмехнулся зек. – Ты мне
сама дашь.
– Что?! – Я моментально покраснела и была готова провалиться
сквозь землю.
