— Я что — тридцать раз повторять вам буду? — выкрикнул он. — Я же вам сказал: в дом, в дом идите!
Откуда-то появились две девочки-подростка, направились через двор к дому.
— Где Орен? — спросил Вард.
Джон-Грейди повернулся вместе с бьющейся кобылой. Он висел на ней всем телом, только и следя, чтобы она не отдавила ему ноги.
— Ему что-то понадобилось в Аламогордо.
— Теперь держи ее, — сказал Вард. — Главное, держи.
Жеребец стоял, раскачивая огромным фаллосом.
— Держи как следует! — сказал Вард.
— Да у меня все нормально.
— Он знает куда чего.
Кобыла взбрыкнула и лягнула одной ногой. С третьей попытки жеребец ее покрыл — со вздувшимися венами влез на нее, топчась на задних ногах и подрагивая мощными ляжками. Джон-Грейди стоял, держа все это на скрученном лассо, как дитя, который за веревочку, ко всеобщему удивлению, вытащил из бездны на свет божий бьющееся, задыхающееся чудище, вызванное к жизни неким загадочным колдовством. Петлю лассо он держал в одной руке, лицом прижимаясь к потной лошадиной шее. Слышал медленные вдохи ее легких, чувствовал ток крови по ее жилам. Слышал медленные глухие удары сердца, доносящиеся из глубины ее тела, как работа поршней двигателя в трюме корабля.
Вместе с Джеем Си они погрузили кобылу в трейлер.
— Как по-твоему, она теперь жеребая? — спросил Джей Си.
— Не знаю.
— Спину-то он ей здорово прогнул, скажи?
Они подняли задний борт трейлера и с двух сторон задвинули засовы. Джон-Грейди повернулся, снял шляпу и, облокотясь на трейлер, вытер лицо платком:
— А жеребенка Мэк уже заранее продал.
— Надеюсь, деньги за него не истратил еще.
— А что?
— Да ее вязали уже дважды, и оба раза попусту.
— Что, с жеребцом Варда?
— Нет.
— У меня на этого жеребца деньги поставлены.
— Вот и у Мэка тоже.
— Ну, мы работу кончили?
— Мы-то да. Хочешь закатиться в таверну?
— А ты угощаешь?
— Ч-черт, — сказал Джей Си. — Я-то хотел уговорить тебя сыграть со мной на пару в шаффлборд. Дай нам обоим шанс исправить финансовое положение.
— В последний раз, когда я пошел у тебя на поводу, позиция, в которой мы в конце концов оказались, была совсем не финансовая.
Все сели в грузовик.
— А ты что, совсем на мели? — спросил Джей Си.
— Мои финансы поют романсы.
Они медленно двинулись по подъездной дорожке. Сзади лязгал сцепкой трейлер с лошадью. Трой считал мелочь на ладони.
— Что ж, на пару пива тут хватает, — сказал он.
— Ну и ладно.
— Лично я готов внести в это дело доллар и тридцать пять центов.
— Давайте-ка лучше в темпе возвращаться.
Он смотрел, как Билли едет вдоль изгороди, заметив его еще там, где она переваливала через бурые дюны. Билли проехал мимо, но затем остановил коня и, окинув взором дочиста выметенные ветром пространства, обернулся и посмотрел на Джона-Грейди.
— Суровые места, — сказал он.
— Суровые места.
— А когда-то травы здесь доставали до стремени.
— Это я слыхал. Ты кого-нибудь из того стада потом видел?
— Нет. Они все разбежались в разные стороны и исчезли. Как дикие олени. В здешних местах, чтобы сопровождать их весь день, нужны три лошади.
— А почему бы нам не съездить в лощину Белл-Спрингз?
— А ты не там на прошлой неделе-то был?
— Нет.
— Ладно.
Они пересекли всю красную, поросшую креозотами равнину, затем по сухому arroyo
[83]
влезли на гребень с осыпями красного камня.
— Наш Джон-Грейди был отменнейший балбес, — пропел Билли.
Через скалы тропа вывела к болотцу. Грязь в нем была как красный стеатит.
— Вместе с бесом убежал в далекий лес.
Часом позже они остановили коней у ручья. Там уже побывали коровы, но ушли. С южного края siénega
[84]
на тропе остались влажные следы, идущие вдоль гривки к югу.
— В этом стаде, между прочим, минимум два новорожденных теленка, — сказал Билли.
Джон-Грейди не ответил. Кони — то один, то другой — поднимали морды из воды, с них капало, конь выдыхал, потом наклонялся и снова пил. Сухие листья, не желающие опадать с белесых крученых веток виргинского тополя, шуршали на ветру. На плоском месте над разливами ручья стоял маленький глинобитный домик, уже много лет как полуразвалившийся. Билли вынул из кармана рубашки сигареты, вытряс одну и, повернувшись спиной к ветру, сгорбился, подал плечи вперед и прикурил.
— Когда-то я думал, неплохо бы иметь кусок земли где-нибудь в таких же вот предгорьях. Скотины несколько голов. Чтобы мясо было свое. В общем, в таком духе.
— Ну, может, оно когда-нибудь и сбудется.
— Сомневаюсь.
— Так это ж ведь поди знай.
— Однажды мне пришлось зимовать в полевом лагере в Нью-Мексико. Что касается продовольствия, то в конце концов мы там обустроились и всем всего хватало. Но я бы не хотел еще раз повторить этот опыт. В той чертовой сараюхе я едва не замерз. Там даже внутри так дуло, что слетала шляпа.
Сидит курит. Кони одновременно подняли головы и куда-то уставились. Джон-Грейди распустил кожаную петлю своего лассо и вывязал заново.
— А тебе не хотелось бы жить в те, старинные времена? — спросил он.
— Нет. В детстве хотелось. Я тогда думал, что гонять стадо костлявых коров по каким-нибудь диким пустошам — это и есть почти что рай на земле. Сейчас бы я за это гроша ломаного не дал.
— Думаешь, в старину народ был крепче?
— Крепче или глупее?
Тишина. Шорох сухих листьев. Близился вечер, холодало, и Билли застегнул куртку.
— А я бы здесь пожил, — сказал Джон-Грейди.
— Разве что по молодости и глупости.
— А по-моему, мне здесь было бы хорошо.
— А сказать тебе, когда мне бывает хорошо?
— Скажи.
— Это когда я щелкну выключателем и включается свет.
— А-а.
— Когда я думаю, чего я хотел в детстве и чего хочу теперь, это оказывается не одно и то же. Я даже думаю, я хотел совсем не того, чего на самом деле хотел. Ты готов?
